Помню, как в одиннадцатом классе, заметив, что я читаю Сабатини под партой, моя одноклассница презрительно скосила глаза:
- Литература шестого класса!
Я вообще человек наивный до крайности, а тогда была еще и нервной. Я затеяла литературный диспут. В результате меня выперли с урока.
Литература шестого класса? Возможно. Но! Только по времени, когда его обычно читают, а не интеллектуальному уровню. И потом, в шестом классе я его не читала.
В самом деле, вот так начнешь расспрашивать друзей об этапах их читательской карьеры, и почувствуешь себя неправильной пчелкой, которая делает неправильный мед. В десять – двенадцать лет, когда все остальные дети читают Стивенсона и Дюма, я читала в основном научно-популярные книги: палеонтология там, история Древней Греции, ну и так далее. А от Сабатини я не могла оторваться даже под угрозой завала выпускных экзаменов. О Дюма я уж не говорю – к тому моменту я его уже не читала – незачем, я выучила наизусть «Трех мушкетеров» год назад. Я не читала – я там жила. Но оставим пока Сан Саныча. Так вот, чем для меня стал аглицкий письменнник с жгучими итальянскими глазами. «Что-то неуловимо отличало Штирлица от жителей Германии – то ли буденовка, то ли парашют, волочившийся за ним…» Вот и Сабатини тоже что-то неуловимо отличает от всей прочей пиратской и авантюрной литературы, коей понаписано гигантское множество. Да, Блад – это типичный блаа-а-родный романтишный герой, и Сабатини сам иногда посмеивается над ним (эта постоянная присказка «ведь я же капитан Блад» J), но ведь не можешь оторваться, лихорадочно перелистывая страницы! Образ его великолепно построен с точки зрения законов жанра и литературы вообще. Это пример подлинной писательской удачи – герой, способный жить самостоятельной жизнью, не только в узких рамках сюжета. Меня давно интересует, (может быть, кто-нибудь поумнее уже допер, в чем дело, так научите), так вот, меня давно интересует, как и за счет чего это происходит. Как появляются из-под пера писателя герои, способные жить в читательском сознании, отделяясь от книги, их породившей, герои, которые становятся реальнее живых людей, в которых хочется играть? В чем здесь секрет? Степень талантливости и гениальности писателя здесь ни при чем (вот у Толстого с Достоевским ничего такого не получилось, а у легкомысленного Дюма – таки да), мера любви автора к своему детищу тоже не показатель (Дюма своих мушкетеров обожал безмерно, а Конан Дойль Шерлока Холмса ненавидел всеми фибрами души, как каторжник ненавидит ядро)…Так что же тогда? См. выше – что-то неуловимое.
Потом уже, когда я сама попыталась что-то накорябать, Сабатини меня многому научил. Блестяще отточенные диалоги, виртуозно выстроенный крепкий сюжет, умение едва касаясь, одно- двумя яркими деталями обрисовать характер героя, и незабываемые начала и концовки, достойные служить примерами в учебниках по теории литературы, если такой предмет есть на свете! Кто читал, тот не забудет первую фразу «Скарамуша» и последнюю «Капитана Блада»… Конечно, то, что я пишу, я не рискую называть литературой, но за кое- какие приемы мэтру Рафаэлю я очень признательна.
Сабатини мне напоминает глоток золотистого, нагретого солнцем кьянти посреди английского промозглого тумана.