СОН ПАРИСА
-----------------

Приснился сон - аж в горле пересохло!
Я на всю Трою был орать готов:
В подвал ко мне подсунули Патрокла!!!
И он меня... оставил без тортов!!!

Холодный пот ручьем течет по телу,
И сердце бьется чаще в десять раз...
Ведь он, подлец, меня потом... (За дело!)
Дружок Ахилла - знатный ... паразит!!!

Зачем, зачем в царевичи подался?!
Чем неугодны овцы были мне?!
Теперь - извольте! - без тортов остался...
Огреб проблем впридачу я к жене!!!

Что он, обжора, ими подавился!
Чтоб в горле комом сладкий стал кусок...
Я для того ль на белый свет родился?!
...Ох, только сон... Вздремну еще часок...

Ах, тяжела царевичева доля!
Едва мне веки смежил бог Гипнос -
Приснилось: меня выгнали на поле!
А для чего? Наивный, блин, вопрос!

Моя душа истошно возопила,
У воинов в ушах пошел трезвон...
А вы, увидя этого... Ахилла?!
Проглотит вмиг, не поперхнувшись, он!!!

Меня порвет он голыми руками...
Э, нет! Не стану гибнуть в цвете лет!!!
КАК я рванул! И к тортикам, и к маме!
Ему любезный передав привет.

Вы слышали, как бык ревет стоялый?
Умножьте звук примерно в сотню раз...
Какое счастье - был Ахилл усталый!
Не смог догнать, проклятый ... паразит!!!

Я перед ним успел влететь в ворота,
На них налег с другой он стороны...
Троянцев было... Сорри, не до счета!
Зачем, дурак, довел я до войны?!

Приспичило придурку непременно
Украсить Менелая лысый лоб...
Кто спорит - восхитительна Елена!
Но чтоб из-за нее ложиться в гроб?!

Ну да, ну да - на передок мы слабы!!!
Такими нас природа создала!!!
Всему виною эти... В общем, бабы!
Как далеко проблема та зашла!

Трещат ворота... Боги, защитите!
Ведь их сорвет с петель сейчас бугай...
Какое-нибудь чудо сотворите...
А мне орут: "Бездельник, помогай!!!"

Ах, грубияны! Я царевич все же...
Работой черной руки мне марать?!
---
Проснулся, сотрясаясь весь от дрожи,
И поминая громко чью-то мать...

ПОД АРТОБСТРЕЛОМ
----------------------------

Всю жизнь короткую свою
Увидел, будто на бумаге...
Твердят: "Бесстрашным будь в бою!"
Войны не знавшие писаки.

Листочки эти втихаря
На самокрутки мы пускаем.
Не пропадать ж бумаге зря!
Хоть что за это будет - знаем.

У особистов зоркий глаз,
Но... сколько можно их бояться?
...Зарыться в землю - был приказ.
И трое суток продержаться.

Про скрипку я могу забыть:
Ужасно пальцы огрубели.
И фрак мне больше не носить -
Привык к солдатской я шинели.

Сильней обычного огонь -
Ну, как взбесились немцы прямо!
..."Тебе устроить могут бронь"...
Шептала, оглянувшись, мама.

Любой ценой дитя сберечь -
Для женщин просто и понятно!..
Когда-нибудь всем в землю лечь...
Надеюсь, я вернусь обратно...

Да, страшно! Страшно, черт возьми!
До воя и до нервной дрожи!!!
Воюют люди ведь с людьми,
А жизнь - она всего дороже...

Боится даже и герой,
Дурак лишь смерти не боится...
Последним мог быть первый бой -
Второй раз повезло родиться.

...Подкорректирован огонь,
Ложатся ближе все снаряды...
Ах, как манило слово "бронь"!
...
Как ненавижу я вас, гады!!!

Успел я много повидать,
И матом крою вражьи души.
Случилось б маме услыхать -
Со стоном бы зажала уши...

Ах, мама! Здесь не детский сад!
Уж не взыщи - война все спишет...
А-а, ч-черт!!! Как близко лег снаряд!
...И старшина уже не дышит.

Счастливец! Легкой смерть была,
Он не успел и испугаться.
Вот так бы смерть меня нашла...
Как надо мной любил смеяться!

Всё "тилихентом" обзывал,
Звучала в голосе издевка...
И вот убит он наповал,
Не помогла ему сноровка...

Не буду думать я про смерть -
Все знают: черная примета!
Утихнет эта круговерть,
Дождется - верю! - меня Света...

Забуду вражеский огонь,
И напишу, пожалуй, повесть...
Да, мне могли устроить бронь!!!
Но есть такое слово: "совесть"!

Ведь я не гений, лишь талант...
А значит - мне на фронте место...
------
Разорван взрывом музыкант.
Напрасно ждет его невеста...

Добавлено (2010-10-07, 12:28 PM)
---------------------------------------------
А я-то рассчитывала, что, как у Сабатини будет happy end...

Увы, война вообще - очень грустная штука.

Вот стихотворение примерно на ту же тему...

ЖИТЕЛЬ ДРЕЗДЕНА
---------------------------------------------

Говорят, невозможно постичь до скончания века
Божий замысел… Надо лишь верить смиренно: Он прав!
Но зачем я тогда уцелел – одноногий калека?
Для чего Он меня сохранил, все взамен отобрав?

Я всего лишь – клянусь! – выполнял безупречно приказы.
Без приказа и мухи не тронул бы. Я ведь солдат!
Защищали Европу мы от большевистской заразы…
(Так нам фюрер сказал). И в награду – пожалуйте в ад!!!

Да, тогда было время ужасной, кровавой расплаты,
Нам платить по счетам приходилось вдвойне и втройне…
Виноваты, не спорю. Чудовищно мы виноваты!
Но младенец грудной в чем виновен – скажите вы мне?!

Сколько лет уж прошло – но по-прежнему снятся кошмары:
Вновь горит старый Дрезден, и рушатся всюду дома…
«Штормом огненным» с ревом и треском бушуют пожары… *
Показалось тогда, что взбесилась природа сама!

За какие грехи сохранил ты рассудок мне, Боже?!
Неужели я самый плохой из живущих людей?
…Лишь пытаюсь заснуть, как мороз пробегает по коже:
Снова вижу своих погибающих в муках детей…

Довелось раньше видеть такое же «аутодафе»,
Как сжирал мирный город клокочущий огненный ад:
Летом сорок второго я был лейтенантом «Люфтваффе»,
И тогда точно так же под нами горел Сталинград…**

Бумерангом вернулось все зло, что мы сеяли щедро.
На себя лишь пенять: справедлив, хоть суров, тот закон!
…И беззвучно ребенок кричит от палящего «ветра»…
Обожженные легкие слабый исторгнут лишь стон.
-----------
Брат с сестрою уснули. Здоровая, крепкая двойня!
(Маме тоже уставшей ведь надо немного поспать…)
И писатель один пишет молча заглавие: «Бойня».
И, подумав немного, добавит потом: «Номер пять»… ***

* - Массированные бомбардировки немецких городов англо-американской авиацией проводились по четко рассчитанной схеме, порожденной методичным англо-саксонским разумом. Сначала – массовый сброс фугасных бомб (для обрушения крыш, выбивания стекол и обнажения деревянных конструкций). Потом – столь же массовый сброс «зажигалок». Из-за огромного перепада температур и давления и образовывались т.н. «огненные штормы», или «огненные смерчи». Спастись от которых было практически невозможно даже в убежищах – люди или сгорали заживо, или задыхались… Ну, а чтобы не давать тушить эти самые «смерчи» - на третьем этапе снова в ход шли фугасные бомбы.
** - Бомбардировка Сталинграда 23 августа 1942 года - один из самых жутких эпизодов Второй Мировой. По неполным подсчетам, в тот день в городе погибло около 40 тысяч жителей.
*** - «Бойня номер пять» - всемирно известная книга Курта Воннегута, посвященная уничтожению Дрездена в феврале 1945-го.

Добавлено (2010-12-27, 7:01 PM)
---------------------------------------------
НЕЛЕГКА МОЯ ДОЛЯ…
(Пародия на Марию Семенову. Надеюсь, беззлобная )
-------------------------------------------------------------------------

Непросто это – по чужим краям скитаться, ноги на дорогах да тропах бить. Чай, свои ноженьки-то, не чужие… Но мать Кендарат велела: нести слово ее мудрое, учить неразумных. Да с терпением, с ласкою, помня, что вода и камень точит.
Вот только больно твердые камни-то… Граниту впору! Иной раз призадумаешься: из Самоцветных Гор, что ли, их притаскивают?!
С кем ни заведу беседу, поначалу слушают любезно, а потом вдруг подхватываются – мол, дело срочное, отлагательства не терпящее! – и как ветром сдувает. Только я их и видела. Ох, неразумные, матери Кендарат нет на вас…
А случись явиться матушке – еще и мне попеняла бы! Дескать, плохо старалась, не смогла достучаться до умов их и сердец.
Да как же достучишься-то?! Мучает порой крамольная мысль: не напрасно ли трачу время и силы? Не доросли они до мудрости матушкиной, скудоумные!
Вот и сегодня: постучалась ближе к вечеру в придорожный дом, попросилась на ночлег. Хозяина не было, сказали, в город еще вчера уехал. Но мне до него и дела нет, ведь в доме главная – женщина. У нас, у веннов, так исстари заведено, в том и вся мудрость вековечная заключается. А в иных краях – слыханное ли дело – мужики верховодят!
Пустила хозяйка, позвала к столу… Ох, хоть и и голодна была, а глаза бы не смотрели! Вместо щец горячих – из печи, с пылу с жару, в глиняном горшке, да посыпанных мелко нарубленной зеленушкой, побеленных сметаной! – подала мне большой кусок мяса на ломте хлеба, налила кружку молока. И этакое непотребство называть едой?! Да что возьмешь с них, неразумных… Небось, и слова-то такого – «щи» - слыхом не слыхивали.
И дети ее не понравились. Кто их только воспитывал? Старшая дочка, небось, уже первую кровь уронила, а косу не заплетает! Носит тонкие косички, со счету сбилась, сколько их. Словно крысиные хвостики, не к столу будь сказано… Тьфу! А подол-то так непристойно короток, что вся обувка на виду! А на груди – я поначалу глазам не поверила, думала, что мерещится – бусы разноцветные! Да у веннов ни одна девка, пока не заневестится, и помыслить о таком не смеет – заругают, ославят, как гулящую.
А младшенький-то сынок, вместо того, чтобы матери по хозяйству помочь, сел в углу и принялся ножичком деревяшку строгать. Бездельник! Мать же и слова ему не сказала.
Вижу: дел мне здесь много… А ноги-то усталые гудят, а все косточки ноют… В баньку бы, и спать… Да тут и бань-то нет, моются в лоханях да над корытами… Ох, дай мне терпения, мать Кендарат!
Вздохнула я, собралась с силами, и начала вразумление. С ласковой твердостью, как с детишками неразумными и нужно. Нет дела, что хозяйка мне годами равна, а то и старше: она же истине не обучена, блуждает в потемках, как слепая…
Все объяснила, растолковала. И про порядки их негожие, и про дочкину одежу бесстыдную, и про такие же бусы да косички… И как щи варить, поучила! Только вижу – опять напрасны труды мои, глаза хозяйки сделались, будто у коровы, а доченька брови сдвинула, лицо гневно зарумянилось. Ишь ты, мала еще, а гонору-то! Впрочем, что взять с них, неразумных…
А тут за дверью копыта застучали, колеса заскрипели – муж из города вернулся.
…Мать Кендарат, не сдержалась я, не скрою! Ведь у нас, веннов, ежели мужик в город ездил – женщина его к общему столу поначалу не допускает, кормит где-нибудь в углу, из отдельной миски. И правильно, он же в городе всякой дряни набрался, там же все не по-людски! Пусть сперва очистится.
А этот… Со мною поздоровался, руки над корытом ополоснул – и за стол, будто так и надо! И жене велит – подавай, мол, поскорее, страх как проголодался! Я чуть не обмерла, внутри все похолодело от такого святотатства.
Ну, и не сдержалась… А кто бы сдержался?!
…………
Вот теперь бреду по дороге в потемках. Хорошо, хоть в шею не вытолкали, синяков не наставили! Мужик-то разозлился неслабо, а тут еще жена стала подзуживать: пустила, мол, по доброте своей странницу переночевать, покормила, а она – я, то есть! – вместо благодарности давай хулить и обижать! И то ей не по нраву, и это плохо… Мало того, дочка-бесстыдница нажаловалась: ее, отцову кровиночку, с девкой гулящей сравнили!
Хозяин и рыкнул, сверкнув глазами:
-Коли так, гостьюшка, не взыщи! Вот тебе бог, а вот порог!
Матерь Кендарат, слыханное ли дело?! Да у нас, веннов, ежели гость под кров вступит – хозяева в лепешку расшибутся, костьми лягут, лишь бы ему угодить и в обиду не дать! А у этих… Да что возьмешь с неразумных-то…
Вот впереди дом какой-то, с вывескою. Что там написано? «Трактир»! Да кто ж этакое выдумал! Чтобы так назвать место, где люди отдыхают и столуются! «Корчма» - вот это по-нашему, по-веннски. Так надо! «Трактир» - это же от слова «тракт», дорога, то есть…
Ну почему, почему в иных землях все, не как у людей?!
Все одно – зайду. Может, пустят переночевать в уголке. А заодно, с помощью матери Кендарат, еще кого-то уму–разуму поучу, на путь истинный наставлю…
Ох, нелегка моя доля!

Fair_Marina, ну, тогда еще одна вещица...

Пародия на "Угрюм-реку" и (самую малость! ) на "Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем".
Надеюсь:
1). Что получилось беззлобно
2). Что души замечательных писателей не проклянут меня с того света
------------------------------------------------------------------------------------------
СЛАБАЯ ЖЕНЩИНА

Анфиса Петровна Козырева зябко передернула плечиками, укутанными цветастой шалью (подарок Петра Данилыча Громова), будто в избе холодно было. Вздохнула, насупила бровки соболиные, о которых горец Ибрагим-оглы говорил, мамой клянясь, что похожи на крылья сокола-сапсана. Подперла подбородок нежной ладонью (сколько страстных поцелуев оставил на ней громовский приказчик Илья Сохатых!), поймала умную мысль (не зря говорил ссыльный Шапошников, что умна она, не в пример многим прочим бабам... пардон, женщинам). Обмакнула в чернильницу (и не в простую, а дорогую, из губернского города привезенную - дар Прохора Петровича Громова) перо, вывела на плотном листе бумаги заморской:
"Дорогой мой Прошенька! Ангел любимый, ненаглядный!"
А что дальше писать - не знает. Все умные мысли враз головушку покинули. Слезы навернулись на чудесные глаза, с золотисто-зеленоватым отливом (становой пристав клялся верностью Престолу и присягою, что ни у кого из прочих его любовниц таких красивых глаз не было. Да и не глаз - тоже).
Ох, нелегко быть слабой женщиной! Нелегко!
Вроде все при ней: и лицом вышла, и телесной статью, и мужиков тянет, как кобелей к су... прости, Господи! Ой, надо будет к отцу Ипату на исповедь сходить, в грехах покаяться...
Только стоит ли? Служителя Божьего в новый грех ввергать - тоже ведь грех, как ни крути... Хоть и клянется каждый раз именем Его, что отмолит и на себя возьмет...
А бабы только что в лицо не плюют, бесстыжей да гулящей называют. Вестимо, от зависти... Будь та же Мария Кирилловна Громова на нее похожа (особливо в опочивальне) - нешто муж на другую бабу позарился бы?
Вздохнула Анфиса, усмехнулась - виновато-озорно. Этот - точно позарился бы. Уж и немолод, о жизни вечной пора думать, а туда же... Да еще как! Видела бы его Мария Кирилловна в те мгновения, когда муж, себя не помня, ревет то ли быком стоялым, то ли оголодавшим медведем-шатуном, не орала бы на всю улицу: "И чего он только нашел в ней, бесстыжей?!"...
Покраснела, отогнала мысли слишком вольные. Нет, точно надо к отцу Ипату сходить... Опять же, доброе дело втуне не пропадет - попадья-то давно квашня квашней, да и здоровья слабого... Куда ей на супружеский долг замахиваться!
Ох, Прошенька, Прошенька... Как же ты похож на родителя-то своего! И ликом, и характером! И даже...
Покраснела еще пуще. Неужто и впрямь - гулящая да бесстыжая, коли все мысли к одному возвращаются?!
Торопливо принялась писать:
"Приходи ко мне, ангел мой, послезавтра, как стемнеет, в девятом часу. Жить без тебя не могу, а заодно и документы подпишешь... А не подпишешь - тебя предупреждали. Вот радости-то будет всей губернии, как узнает, откуда у вас капитал-то взялся..."
Слезы хлынули ручьем. И денег больших страсть как охота, и такая злость на саму себя взяла! Прямо-таки, извернувшись, в собственную рожу бесстыжую бы плюнула.
Ну, нечего, нечего! Это мужикам надо в хари бесстыжие плевать! Они во всем виноваты! Пользуются женской слабостью, охальники...
Вложила письмо в подписанный конверт, заклелила. Много конвертов было на столе, приготовила заранее, чтобы потом время попусту не тратить.
Придвинула к себе новый лист, обмакнула перо.
"Ибрагимушка, сокол мой горяченький, инородческий..."
Пуще прежнего краснота в лицо бросилась, огнем опалила: как вспомнит его безумные глаза, да жаркий шепот, да дикие гортанные выклики (не разберешь, его ли, свои ли...) Ох, верно говорят: мужики на Кавказе горячие, до баб зело жадные!
И ведь кому угодно глотку за нее перережет, абрек! И ей - ежели застукает в момент неподходящий...
Вложила и ему письмо в конверт подписанный, запечатала.
Так что все-таки лучше - за Прошку выйти, или за родителя его, когда развод получит?! Ох, грехи наши тяжкие... Точно - завтра же в церковь к отцу Ипату! Хотя... Чего лишний раз баб злить, сплетням повод давать... Пусть сам придет.
Новые строчки легли на новый лист:
"Батюшка и отец духовный, шалунишка мой милый..."
...Долго писала Анфиса Петровна. Никого не забыла. Даже приказчика Сохатых - жалко же человека, совсем умом подвинулся, бродит день-деньской по улицам с револьвером и грозится, что пулю себе в лоб вгонит у нее на глазах, коль она его к телу не допустит. Пусть револьверчик-то - глянуть не на что, пуля от лопаты отскочит, а все равно жалко...
Вот только с усталости, печали и слабости женской конверты все перепутала. Письмо к Прохору Петровичу вложила в конверт, адресованный Петру Данилычу, Ибрагиму-оглы - в конверт для Ильи Сохатых, священнику - то ли в конверт для Прошеньки, то ли еще куда...
Мало того - по тем же причинам и время свиданий напутала! Всех позвала в один день и час.
Почта в Российской Империи работала исправно, без помех. Адресаты письма получили в срок...
-------------
Рапорт станового пристава исправнику:
"Имею честь донести Вашему Высокоблагородию, что мещанка Анфиса Петрова Козырева сею ночью стала жертвою неизвестного варнака. Оный душегуб с топорами, кинжалами, дробовыми ружьями, револьверами и иными человекоубийственными орудиями, забрался в ее дом и свершил черное свое дело. Протокол осмотра трупа настоятельно не рекомендуется к прочтению лицам слабовольным, страдающим нервными болезнями, а также женщинам в тягости. Поиски злодея начаты, вестись будут неустанно".

Добавлено (2010-12-28, 11:37 PM)
---------------------------------------------
Ну, и вот из "Троянского цикла"...
-------
Кружок троянских милых дев
Собрался как-то раз.
Их распирал священный гнев,
И спор шел без прикрас!

"У женщин судьбы нелегки,
Хоть вроде равноправье!
Ну, где, скажите, мужики?!
Одно - ей-ей - заглавье!

Мы неустанно смертный бой
Ведем с сексизмом смело!
И в мыслях нет трубить отбой,
Мы - за святое дело!

Ну где б такого раздобыть,
Чтоб храбр был и надежен,
Чтоб на себя мог все взвалить...
Труслив стал, осторожен!

Тьфу, измельчал-то как мужик!
А мы ведь так старались:
Чуть не по нашему что - в крик!
В кружки объединялись!

Чуть что не так - мы их под суд!
Потом - на алименты!
...Сочтешь мужчин по пальцам тут,
Cплошные импотенты!!!

Мы им - представьте!!! - не нужны,
Мол, женского в нас мало...
Дойдет до половой войны,
Чтоб пусто им всем стало!

Один лишь Гектор - тот герой!
Глядит всегда без страха...
Жена - за каменной стеной...
Где, кстати, Андромаха?!

Проигнорировала нас,
Плевала на собранье!
Подбить бы ей, заразе, глаз...
Ну, просто нет названья!

Подумаешь - ЕГО жена!
Заносчива, ретива...
Ты отрываться не должна
Душой от коллектива!

Ну где же, где же мужики?!
Неужто зря старались?!
Уроды! Трусы! Слабаки!"
---
Поплакали, расстались.