Часть третья. Отправка в Карибское море

Жизнь на борту деревянного парусного корабля была очень далека от романтики. Моряки жили в условиях высокой влажности, в тесноте и грязи. Корабль кишел тараканами, блохами и крысами. Последние грызли все подряд, включая корпус корабля, а морская живность и растения разрушали корпус снаружи. Продукты портились или в них заводились насекомые. Питьевая вода была гнилой. На нижних палубах из-за плохой вентиляции воняло трюмной водой, человеческими экскрементами и немытыми телами. Приспособления для мытья были примитивными.

Тогдашним аналогом туалетной бумаги была веревка, болтающаяся в воде. Когда из-за штормовой погоды невозможно было пользоваться гальюном, моряки справляли нужду в трюме. Чтобы постирать свою одежду, они тянули ее на буксире в морской воде, и изредка мылись в бадье пресной воды (мыло было бесполезно в соленой воде), которую делили на большое количество людей.(Гиббс, 24-25)

Для заключенных, осужденных за измену, которых перевозили в колонии, условия были еще хуже. Генри Питман лишь едва упоминает пятинедельное путешествие: «… мы много болели в плавании и девять моих товарищей похоронили в море» (Стюарт, 436). Сабатини немного добавил к этому в «Капитане Бладе»:

От большой скученности, плохой пищи и гнилой воды среди них вспыхнули болезни, от которых умерло одиннадцать человек… Смертность могла быть и выше, если бы не вмешался Питер Блад. (Сабатини, 32)

Подобные болезни были обычным делом в условиях такой тесноты и антисанитарии. После мятежа 890 заключенных были отправлены из Бристоля и Веймута на Барбадос, Ямайку и Подветренные острова. В своем подробном описании последствий восстания Макаули написал о транспортных судах следующее:

Человеческим грузом набивали тесные трюмы небольших кораблей. Там было так мало места, что несчастные, многие из которых все еще мучились от незалеченных ран, не могли лечь одновременно так, чтобы не лежать друг на друге. Им никогда не позволялось выйти на палубу. Люки постоянно охранялись часовыми, вооруженными кортиками и мушкетонами. В тюрьме под палубой были темнота, зловоние, стоны, болезни и смерть. Из девяноста девяти осужденных, перевозимых на одном корабле, двадцать два умерли еще до того, как добрались до Ямайки, несмотря на то, что скорость в пути была необычно высокой. Те, кто дожил до прибытия в дом рабовладельца, были больше похожи на скелеты. В течение нескольких недель грубые сухари и зловонная вода выдавались им в столь скудных количествах, что один человек мог с легкостью съесть обед, предназначенный для пятерых. Поэтому они были в таком состоянии, что купец, которому они предназначались, счел необходимым откормить их, прежде чем выставлять на продажу (Макаули, 455).

Это описание противоречит судьбе Питера по прибытию на Барбадос, поскольку эти мятежники не были проданы с аукциона, как он. Лорд Джеффрейс определил стоимость мятежников в десять-пятнадцать фунтов, поэтому конкуренция за получение рабов была высокой. Когда в сентябре государственный секретарь лорд Спенсер сообщил лорду Верховному Судье указания короля Якова об отправке заключенных, он приложил следующий список:

200 сэру Филиппу Говарду, губернатору Ямайки
200 сэру Ричарду Уайту
По 100 каждому: сэру Вильяму Буту, купцу с Барбадоса
Сэру Джеймсу Кендаллу, в последствии губернатору Барбадоса
Сэру Джерому Нифо, итальянскому секретарю королевы
Сэру Вильяму Стэплтону, губернатору Подветренных островов
Сэру Кристоферу Масгрейву

Генри Питман не упомянул о продаже с аукциона, а только о «передаче Чарльзу Томасу и его Компании», который, в свою очередь, отправил его служить Роберту Бишопу. Вышеприведенный список определенно подразумевает, что эти люди предназначались для конкретных хозяев, но каким-то образом должен был быть произведен расчет за них с королевской казной.

Однако Сабатини предпочел, чтобы его герои пережили продажу с аукциона. Например, полковник Бишоп останавливается перед Джереми Питтом и «пощупал мышцы руки молодого человека, и попросил его открыть рот, чтобы осмотреть зубы» (Сабатини, 34). Бишоп покупает бывшего штурмана за 15 фунтов. То, что произошло с Питтом, было распространенным обычаем. Шевалье Лорен д'Арвье, французский дипломат, живший в одной из варварских стран в семнадцатом веке, писал:

Они проверяют их зубы, кисти рук, чтобы определить по состоянию их кожи, работают ли они; они уделяют особое внимание тем, у кого проколоты уши, что означает что они не простонародье, а люди с положением, которые с детства носят серьги (Экин, 178).

Хозяином Генри Питмана был Роберт Бишоп, который «был все более и более зол с нами, и не давал нам никакой одежды, а мне – никаких привилегий врача… Наше питание было очень скудным. 5 фунтов ирландской солонины или соленой рыбы в неделю на одного человека; индейский или гвинейский маис, размолотый камнями, из которого делали лепешки вместо хлеба» (Стюарт, 443). В отличие от своего литературного двойника, этот Бишоп в конечном счете задолжал столько, что все его имущество, включая Питмана, было конфисковано и продано.

Описание полковника Бишопа, которое дает Сабатини, подразумевает склонность к расточительности, похожую на ту, что привела Роберта Бишопа к нищете:

Следом (за губернатором Стидом) в форме полковника барбадосской милиции, вразвалку шел высокий, полный человек, чья голова и плечи возвышались над губернатором. Недоброжелательство ясно читалось на его огромном желтоватом лице. Рядом с ним шла хрупкая молодая девушка, являвшая странный контраст с его тучностью. (Сабатини, 33)

Ссыльные повстанцы были желанной рабочей силой на плантациях, но правительство Барбадоса не несло никаких рисков от присутствия таких «опасных» людей. В свой отчет Питман включил копию Акта руководства и содержания на этом острове всех ссыльных мятежников, которые по приказу или разрешению Его священного Величества доставлены или будут доставлены… Генри расценил его как «нехристианский и негуманный». Он содержал правила для мятежников на период их каторжных работ и предписания, препятствующие жителям острова содействовать им в любой попытке бегства. Вот пример одного из таких правил:

Если один или несколько вышеуказанных слуг или ссыльных мятежников совершат попытку, приложат усилия или задумают побег с этого острова до полного истечения установленного срока в десять лет, такой слуга или слуги за попытку совершения побега должны после предоставления доказательств такой попытки губернатору, и по согласованию с ним, получить тридцать девять ударов плетью по голому телу публично в ближайшем рыночном городе, привязаны к позорному столбу на один час, и заклеймены буквами F.T. на лбу, означающими «беглый каторжник», так чтобы буквы были четко видны на его лбу (Стюарт, 439).

Слово «слуги» было эвфемизмом слова «рабы». В 1651 году Кромвель посылал ссыльных мятежников в колонию залива Массачусетс. Тридцать пять шотландцев до конца своих дней работали в цепях. «Они валили деревья, рубили древесину, и тащили груз за грузом в угольные ямы… Некоторые шотландцы работали кирками и лопатами в болотах, или рыли водоемы и пруды… Другие ухаживали за посевами и скотом… производя большую часть еды для работающего населения, или проводили бессчетные часы загружая, разгружая, и измеряя телеги с углем, рудой, или слитками железа» (Рапапорт, 48). В течение следующего года было сэкономлено 500 фунтов зарплаты за рубку дерева этими «слугами», потому что они не получали денег за свой непосильный труд.

Некоторые мятежники в «Капитане Бладе» трудятся на сахарной плантации полковника Бишопа. Джентльмены-плантаторы с большим состоянием обнаружили, что выращивание сахарного тростника сделало их богатыми. Барбадос был главным источником поставок Карибского сахара, и процветающая плантация занимала примерно двести акров, что означает, что количество таких плантаций было относительно невелико. Поэтому несколько человек имели огромное влияние в управлении островом.

Когда эти плантации зарождались, основной рабочей силой на них были наемные работники, но ко времени прибытия заключенных большую часть непосильной работы выполняли африканские рабы. Безотносительно к тому, где работали рабы, с ними обращались как с собственностью, которую можно использовать так, как их хозяин посчитает нужным.

Плеть была основным средством, используемым «чтобы они не ленились работать и не пытались сбежать» (Лестер, 33). Клеймение было более суровой формой наказания, особенно для беглецов. Древние римляне клеймили буквой «F» дезертиров и грабителей, а во Франции клеймили рабов на галерах буквами «TF» до 1832 года. 10 октября 2006 года лорд Филипс, лорд Верховный судья Англии и Уэльса, прочитал в Оксфорде лекцию о преступлении и наказании.

Сегодня информация о преступлениях хранится в компьютере. Но до самого конца восемнадцатого столетия она сохранялась клеймением преступника в зале суда после вынесения приговора, буквой «Т» воров, буквой «F» уголовников, буквой «M» убийц и так далее. Клеймо ставилось на большой палец, руку или запястье.

Питман упоминает это наказание в своем отчете, и Сабатини включил его в «Капитана Блада». Один из рабов бежал, но «был пойман, доставлен обратно, выпорот, а затем заклеймен буквами «F.T.» на лбу, чтобы до самой его смерти все знали, что он беглый каторжник». (Сабатини, 42)

В отличие от своих друзей, Питер располагает относительной свободой благодаря своему медицинскому образованию и навыкам лечения подагры губернатора. Эдвард Стид, которого Сабатини описывает как «низенького, полного, краснолицего джентльмена в костюме из голубой тафты, украшенном чудовищным количеством золотых кружев, который немного хромал и тяжело опирался на толстую трость из черного дерева», в самом деле был в то время губернатором Барбадоса. (Сабатини, 33) Его подпись украшает Акт руководства и содержания на этом острове всех ссыльных мятежников, которые по приказу или разрешению Его священного Величества доставлены или будут доставлены из его европейского владения в это место, на который ссылался в своем отчете Генри Питман. Я не знаю, страдал ли Стид от подагры, но это была распространенная болезнь в колониях в то время.

От подагры страдают в основном мужчины – обычно в возрасте от сорока до семидесяти – которые едят большое количество мяса и пьют много алкоголя. Сильная боль появляется неожиданно, обычно в большом пальце на ноге. Хотя на Барбадосе есть другие доктора, Питер оказывается единственным, кто может облегчить боль губернатора, и Питер несколько раз играет на этом, пока полковник Бишоп не приходит к заключению, что нахальный доктор нуждается в уроке. Однако до того, как это происходит, Питер пользуется своей «свободой», чтобы спланировать побег с помощью других докторов острова.

Именно эти двое посеяли надежду на свободу в душе героя романа, а вот Генри Питман решает бежать потому, что умер его брат. Он также теряет надежду получить прощение, которое его родные в Англии пытались ему обеспечить. И он не может больше терпеть плохое обращение. Примерно в это время он сводит знакомство с Джоном Нэтталом «резчиком по дереву, который был весьма беден и поэтому очень хотел денег, чтобы покинуть остров: Я посвятил его в свои планы и нанял его, чтобы купить у Guiney Man(?) лодку, лежавшую на дороге. Я обещал ему в качестве вознаграждения не только его бесплатный проезд, и деньги на его текущие расходы, но и подарить ему лодку, когда мы прибудем в порт назначения» (Стюарт, 445)

И опять реальная история противоречит роману. Питер заключает соглашение с человеком по имени Нэтталл, «корабельным плотником» желающим покинуть остров, но они сталкиваются с проблемой из-за этого Акта губернатора Стида и его постановления:

… каждый владелец любого малого судна … должен в течение двадцати дней после публикации этого, передать в канцелярию … [обеспечение] в сумме двухсот фунтов стерлингов … что он не будет перевозить … кого-либо из упомянутых ссыльных мятежников…

… если любой собственник такого малого судна … в будущем отплывет … не поставив в известность канцелярию … такое судно … будет конфисковано в пользу Его Величества, его наследников и преемников… (Стюарт, 441)

После того как Нэтталл купил лодку, чиновник встретился с ним, потому что он не сообщил о покупке, как того требовал закон. Он также не заплатил десять фунтов залога – намного меньшую сумму, чем требовалось в действительности. Настоящий Нэтталл, однако, не сделал такой ошибки, потому что Питман проверил, чтобы «он … внес обеспечение [за купленную лодку] в канцелярию, подчиняясь обычаю и законам острова» (Стюарт, 445) Это не возымело действия; чиновники заподозрили неладное и потребовали, чтобы Нэтталл назвал имя настоящего покупателя. И хотя он отрицал чье-либо участие в покупке, ему не поверили и увеличили сумму обеспечения. Узнав об этом, Генри сказал ему затопить лодку. Это лишь усилило подозрения чиновников, но проку от затонувшей лодки все равно не было, и они умыли руки.

Припасы, подготовленные Генри и Питером для побега похожи. Список первого включает: центнер хлеба, достаточное количество сыра, бочонок воды, несколько бутылок канарского вина и Мадейры, пиво … компас, квадрант, карту, получасовые песочные часы, полуминутные песочные часы, лаг и линь, большой кусок просмоленной парусины, топор, молоток, пилу и гвозди, несколько досок, фонарь и свечи.» (Стюарт, 446). Припасы Питера включали «центнер хлеба, сыр, бочонок воды и несколько бутылок канарского, компас, квадрант, карту, получасовые песочные часы, лаг и линь, парусину, плотницкие инструменты, фонарь и свечи» (Сабатини, 58).

Многие из этих инструментов нужны моряку в плавании. Компас, квадрант и карта – это навигационные инструменты. Морская карта содержит необходимые детали чтобы безопасно провести судно: как выглядит береговая линия, отличительные знаки, позволяющие отличить одно место от другого, глубина воды, а также приливы и течения. Однако информация на картах семнадцатого века не всегда была достоверной, поскольку большие территории оставались неисследованными либо не были достаточно изучены. К тому же страны ревниво оберегали свои карты друг от друга. Морские карты были ценным трофеем, который пираты и ранние каперы искали на захваченных испанских кораблях. Большая часть западного побережья Южной Америки была неизвестна английским морякам до того, как Бартоломью Шарп захватил Санта Росарио в Июле 1681 года. Он записал в своем журнале: «В мою добычу попал испанский манускрипт… Он описывает все порты, дороги, гавани, заливы, пески, скалы и возвышенности, и инструкции о том, как провести корабль в любой порт или гавань. Они собирались выбросить его за борт, но по счастью я спас его – и испанцы закричали, когда я схватил книгу». (Рутерфорд-Мур, 18)

Другим важным инструментом в море был компас, который позволял рулевому точно придерживаться правильного курса. Квадрант позволял штурману определить широту, на которой находился корабль. Джон Дэвис изобрел этот инструмент, также называвшийся «бэк-квадрантом», в 1595 году. Он позволял определить положение корабля не глядя прямо на солнце, как это требовалось для более ранних «кросс-квадрантов». Лаг и линь использовались для определения скорости судна и глубины воды. Песочные часы позволяли измерять время на борту корабля. В навигации использовались часы, песок которых пересыпался из колбы в колбу за один час, полчаса и тридцать секунд. Моряки использовали первые два для определения времени вахт, периодов, когда люди были на посту либо свободны. Все эти инструменты были необходимы для успешного плавания через океан.

Побег Генри Питмана и его товарищей отличается от побега Питера Блада и его друзей. Команда Генри отплывает поздним вечером 9 мая 1685 года. Эдвард Стид развлекает коллегу-губернатора с другого острова. И хотя он приводит милицию в состояние повышенной готовности, «пир, пьянство и праздник» приводят к «снижению внимания и беспечности» (Стюарт, 447)

… мы погрузились на наше маленькое судно; нас было восемь, Джон Уикер, Питер Бэгвелл, Вильям Вудкок, Джон Кук, Джеремия Аткинс и я, которые пострадали из-за герцога Монмута, а также Джон Нэтталл, который купил для меня лодку и Томас Вакер (Стюарт, 448).

Как раз когда полковник Бишоп собирается наказать Питера за дерзость и оказание помощи Джереми Питту вопреки его указаниям, вмешивается Провидение в лице испанского капера, атакующего Барбадос.

К закату две с половиной сотни испанцев стали хозяевами Бриджтауна, островитяне были разоружены, а в губернаторской резиденции губернатор Стид … поддерживаемый полковником Бишопом и несколькими младшими офицерами, был проинформирован доном Диего, с любезностью, которая сама по себе была издевательством, о требуемой сумме выкупа. (Сабатини, 78-9)

Выкуп пленников был нормальным явлением и в данном конкретном случае составил сто тысяч песо и пятьдесят коров. Если он будет уплачен, дон Диего не станет сжигать город. Буканьеры часто атаковали поселения на Испанском Мэйне и угрожали аналогичными разрушениями. Стороны вели переговоры, и пока они имели место, большинство людей «разрушали и грабили, пировали, пили и опустошали в своей ужасной манере» (Сабатини, 79). Когда Генри Морган захватил Портобелло, он потребовал выкуп в 350 тысяч песо пока его люди грабили город. Испанский переговорщик уговорил Моргана согласиться на сто тысяч песо. Он писал: «Подняв паруса, мы отправили заложников на берег, оставив город и замки неразрушенными…» (Эрл, 77)

Во время этого своевременного нападения, Питер Блад и его товарищи отправляются в бухту и подплывают к «Синко Льягас», испанскому каперу. Они проникают на борт и быстро захватывают немногих оставшихся на борту испанцев.

Часть 2. Восстание герцога Монмута

Действие первой главы «Одиссеи капитана Блада», «Посланец», начинается в канун сражения. Все в Бриджуотере знают, что герцог Монмутский планирует этой ночью неожиданно атаковать. Питера Блада, как бы то ни было, мало заботит грядущее сражение: на войне он уже успел побывать. «Вдоволь побродив по свету и изведав множество приключений, он намерен сейчас продолжать заниматься делом, для которого еще с молодости был подготовлен своим образованием». . Он врач, в отличие от Джереми Питта, племянника его соседок, двух старых дев. Этот юноша «оставил штурвал корабля и взял в руки мушкет, дабы защищать правое дело».

Здесь Сабатини дает нам первое описание внешности нашего героя.

«Внешность Блада заслуживала внимания: он был высок, худощав и смугл, как цыган. Из-под прямых черных бровей смотрели спокойные, но пронизывающие глаза, удивительно синие для такого смуглого лица. И этот взгляд и правильной формы нос гармонировали с твердой, решительной складкой его губ. Он одевался во все черное, как и подобало человеку его профессии, но на костюме его лежал отпечаток изящества, говорившего о хорошем вкусе. Все это было характерно скорее для искателя приключений, каким он прежде и был, чем для степенного медика, каким он стал сейчас. Его камзол из тонкого камлота был обшит серебряным позументом, а манжеты рубашки и жабо украшались брабантскими кружевами. Пышный черный парик отличался столь же тщательной завивкой, как и парик любого вельможи из Уайтхолла» (Сабатини, 4-5)»

Изображая Питера как смуглого, «темного» ирландца, Сабатини намекает на его происхождение. Между Ирландией и Испанией существовали связи еще в Средневековье, и благодаря традиционной для этих стран католической вере, испано-ирландский союз не ослабел даже в царствование Елизаветы I. 25 кораблей «Великой Армады» прибились к ирландскому берегу, и те из испанских моряков, которым удалось спастись, нашли в Ирландии убежище. Контакты между народами обеих стран не прекращались, иной раз испанцы женились на ирландках, и дети от таких браков унаследовали от отцов смуглую кожу и черные волосы.

Сегодня врачи носят белые халаты на работе, а в остальное время одеваются точно так же, как все остальные. В прошлом все было иначе. С давних времен по одежде можно было узнать общественное положение и занятие ее хозяина, - как, например, по шляпе, которую носили врачи и цирюльники . В отличие от своих коллег, Питер носит кружевные манжеты и шейный платок из дорогого фламандского кружева, сделанного в городе Мехелен . В свое время он где-то приобрел эти бельгийские кружева, которые в Англии не называли так до царствования королевы Анны. Тогдашние мужские рубашки имели кружевные манжеты, иногда закрывающие кисть руки; шейный платок из кружева скрывал вырез горловины. Мужчины носили пышные парики, преимущественно натуральных цветов, но иногда их продолжали пудрить.

Будучи 20 лет от роду, Питер приобрел специальность врача в Тринити-колледже Дублинского университета. Томас Смит, аптекарь и городской голова, основал этот колледж в 1592 году. Обучение Питера включало множество дисциплин, анатомирование, анализ историй болезни и практическую работу с аптекарями. Сэр Уильям Темпл написал первый учебник медицины, но более проработанный теоретический и практический курс не был составлен, пока в 1662 году заведующим кафедрой физики не стал Джон Стерн. Хотя обучение студентов медицине производилось, официально медицинский колледж был открыт лишь в 1711 году, спустя десятилетия после того, как Питер Блад окончил университет. Несмотря на образование, Питер сохранил «некоторую необузданность» натуры, которую, вероятно, унаследовал от своих дальних предков, Фробишеров. Мартин Фробишер, один из знаменитых пиратов королевы Елизаветы, во второй половине XVI века исследовал северные районы Нового Света и привез в Англию первого аборигена-инуита. Он открыл Баффинов залив и Гудзонов пролив. О нем сохранилась следующая характеристика: «Фробишер обладал столь великим умом, что все королевство не могло бы его вместить, но, открывая Новый Свет, он превратился во второго Колумба» (Рональд, 213).

Вероятно, по причине того, что мать Питера была родом из Сомерсетшира, он сам решил поселиться в Бриджуотере. 6 июля 1685 года, после полуночи, когда Питер мирно спал, две армии сошлись в битве при Седжмуре, в трех милях от Бриджуотера. Королевскими войсками командовал Луи Дюра, граф Февершем. Как часто случается, ночной марш-бросок Монмута по незнакомой территории был неудачным, и эффект неожиданности не был достигнут. Сражение продолжалось около трех часов, и на рассвете следующего дня восстание Монмута было разгромлено.
Среди участников битвы был молодой медик по имени Генри Питмен, гостивший в родственников в Сандфорде, Сомерсет. Друзья убедили его посмотреть на Монмута и его армию, когда она шла на Таунтон. Позже в своем «Рассказе о великих страданиях и странных приключениях Генри Питмана» (1689) автор писал:

"Побыв там некоторое время, я полностью удовлетворил свое любопытство, увидев и самого герцога, и его армию; после чего я решил возвращаться домой. Я поехал прямой дорогой, но… продолжая двигаться по ней, мы бы столкнулись с войском лорда Оксфорда; и потому мы вынуждены были вернуться в расположение войск герцога, до тех пор пока нам не представился бы более удобный случай". (Стюарт, 433)

Этот удобный случай никогда не представился. Питмен потерял коня и, не сумев раздобыть другого, «предпочел... остаться и заботиться о больных и раненых». Подобно тому, как Питер заботился о пленных испанских моряках в «Одиссее...», Генри Питмен видел, как «множество страдальцев жалобно сетовали, что некому обработать их раны, и жалость и сочувствие к ближним, к братьям моим во Христе, заставили меня остаться и исполнять свой врачебный долг, помогая моим коллегам-хирургам облегчать страдания тех, кто иначе истомился бы в мучениях; и все же многим мы не смогли помочь, несмотря на всю нашу заботу и старание». (Стюарт, 434).

Сабатини читал отчет Питмена и взял его в качестве канвы для истории Питера Блада. Автор никогда не раскрыл, как он выбрал имя своего героя, но в годы правления Карла II фамилия «Блад» была хорошо известна. В XVII веке, если не раньше, английские королевские регалии (чаще называемые просто «драгоценностями короны») были выставлены на всеобщее обозрение. В 1671 году некий ирландец по имени Томас Блад попытался украсть корону, скипетр и державу из башни Мартина в лондонском Тауэре. Его посадили под арест, но он отказался «держать ответ перед кем-либо, кроме самого короля». Желание Томаса Блада исполнилось – король Карл, в числе прочих, учинил ему долгий допрос. По неизвестной причине король решил помиловать Томаса Блада и наградил его земельными владениями в Ирландии. После этого Томас Блад часто появлялся при королевском дворе.

Питер Блад оказался связан с мятежниками только после того, как Джереми Питт отвел его к лорду Гилдою, что был «тяжело ранен…» и находился «в усадьбе Оглторп… у реки» (Сабатини, 7). Питер отправился туда добровольно. Пока он был занят оказанием помощи лорду Гилдою, в поисках мятежникв появился капитан Гобарт из драгунского полка Кирка, что принимал участие в Седжмурском сражении. Полк этот в действительности назывался Первым Танжерским, но чаще его именовали «Агнцами Кирка» по имени командира, полковника Перси Кирка. За 22 года до своего возвращения в Англию этот полк нес службу в Танжере, охраняя его от марокканцев. Питеру было известно прошлое этого полка, ибо, когда Гобарт приказывает своим людям забрать раненого Гилдоя, Блад решил вмешаться. «Во имя человечности, сэр! – сказал он с ноткой гнева в голосе. – Мы живем в Англии, а не в Танжере» (Сабатини, 11). Будучи в Танжере, Сэмюэль Пипс слышал рассказы о насилии и грабежах, учиняемых полком Кирка. Гобарт и его люди ведут себя подобным образом на страницах «Одиссеи…». Арестовав мятежников, Гобарт дает своим людям волю.

«Страшное предположение Блада о том, что для драгун эта часть Англии стала оккупированной вражеской страной, полностью подтвердилось. Из дома послышался треск отдираемых досок, грохот переворачиваемой мебели, крики и смех грубых людей, для которых охота за повстанцами была лишь предлогом для грабежа и насилия. И в довершение всего, сквозь этот дикий шум донесся пронзительный крик женщины". (Сабатини, 17)

Подобно своему литературному двойнику, Генри Питмен был арестован и «отправлен в Ильчестерскую тюрьму полковником Хеллиером; на его крыльце меня обыскали и сняли камзол, и так потащили в тюрьму, где я и оставался со многими и многими товарищами по несчастью, до судебной сессии в Уэллсе» (Стюарт, 434). Как часто бывает после поражения восстания, победитель жаждет возмездия. Так было и с Яковом II, и хотя Питмен не разделяет мнения Блада о короле, сам Питер «за два месяца, проведенных в тюрьме в нечеловеческих условиях, трудно поддающихся описанию, … страстно возненавидел короля Якова и всех его сторонников». (Сабатини, 17).

Тюремное заключение не гарантировало мятежнику права на рассмотрение его дела судом. В 1848 году историк, публицист и эссеист Томас Бабингтон Маколей опубликовал свою «Историю Англии от начала правления Якова II». Монмутскому восстанию в ней посвящена глава 5, в которой Маколей пишет о лорде Февершеме и его приказах по окончании битвы:

«Значительное количество пленных было сразу же отобрано для казни. Среди них был юноша, известный умением очень быстро бегать. Ему дали надежду на спасение, сказав, что сохранят ему жизнь, если он сможет обогнать лошадь. Границы болотистого участка, где проходило состязание, все еще хорошо видны, составляя примерно три четверти мили. Февершем не постыдился отправить несчастного бегуна на виселицу. На следующий день ряд виселиц протянулся от Бриджуотера до Вестон-Зойленда, и на каждой повесили пленного. Четверых страдальцев оставили гнить в кандалах» (Маколей, 418).

Сабатини описывает последствия восстания столь же мрачными красками:

«Только за одну неделю, прошедшую после Седжмурской битвы, Февершем и Кирк, не устраивая комедии суда, казнили свыше ста человек. Победителям требовались жертвы для виселиц, воздвигнутых на юго-западе страны; их ничуть не беспокоило, где и как были захвачены эти жертвы и сколько среди них было невинных людей» (Сабатини, 18)

Одним из тех, чья жизнь оборвалась от руки палача, стал Джеймс Скотт, герцог Монмутский. Хотя он сделал попытку покинуть Англию, три дня спустя после Седжмурской битвы он был схвачен и отправлен в Лондон. 14 июля король Яков посетил своего племянника в тюрьме, подписав затем его смертный приговор. На следующий день Джеймс Скотт отправился из своей камеры в Тауэре к месту казни на Тауэрском холме . Как все обреченные на смерть, он произнес краткую речь, а затем вручил палачу шесть гиней, чтобы тот обезглавил его чисто и быстро. Джон (Джек) Кетч с работой не справился. Чтобы отсечь голову изменника, ему потребовалось целых пять ударов .

Генри Питмен предстал перед верховным судьей Джеффрисом в ходе так называемых «Кровавых ассиз». Отчет Генри повествует о том, как его и других заключенных вынуждали признать себя виновными, что позволяло Джеффрису ознакомиться с составом преступления, а «жюри присяжных - утвердить обвинительный акт», но не доказывало их вину. В самом начале судебной сессии Джеффрис дал подсудимым понять, что им не следует отказываться от своего признания и затягивать процесс. Во время суда в Дорчестере он «велел отобрать около 28 человек, против которых имелись свидетельства, и рассмотреть их дела первыми». Всем, кто отважился заявить о своей невиновности, предъявлялись доказательства обратного. После чего Джеффрис «немедленно приговорил [их], и подписал распоряжение о приведении смертного приговора в исполнение тем же вечером » (Стюарт, 435).

Эта из ряда вон выходящая массовая казнь убедила большинство оставшихся заключенных признать свою вину и отдаться на милость суда. Изменники, добавляет Генри, «приговаривались к казни через «повешение, колесование и четвертование». Таким образом было казнено 230 человек, не считая великого множества повешенных сразу после сражения. Прочих из нас приговорили к отправке на Карибские острова» (Стюарт, 435-6).

Казнь, к которой приговорили Генри, была именно той, что могли ожидать изменники. Генерал-майор Томас Харрисон был в числе авторов смертного приговора Карлу I, и когда сын короля, Карл II, вернулся в Англию и возродил монархию, он предал «цареубийц» суду. Слушания состоялись в уголовном суде Олд-Бейли. Судья объявил Харрисону:

«Вы будете отправлены в место, откуда пришли [в данном случае тюрьма], и оттуда вас провезут на повозке к месту казни, и затем будете повешены за шею, но не до смерти; затем ваши интимные части будут отсечены, и ваши внутренности вынуты и сожжены у вас на глазах, и голова ваша будет отрублена, а тело разделено на четыре части, которые будут выставлены на обозрение по воле Его Величества. И да смилуется Господь над вашей душой» (Эбботт, 225-226).

Иными словами, Харрисон был сначала повешен, но петлю не затягивали достаточно, чтобы убить его. Харрисон был еще жив, когда палач выпотрошил его тело и сжег внутренности. В отличие от большинства осужденных за измену, Харрисон был вдобавок кастрирован. Наконец ему отсекли голову и разрубили тело на четыре части, которые отправили в разные концы города в назидание остальным – подобно тому, как тело пирата Уильяма Кидда гнило на виселице близ Темзы, дабы отвадить моряков от его занятия.

Дело Генри Питмена было рассмотрено на осенней сессии в Уэллсе. Дело же Питера Блада слушалось в Большом зале Таунтонского замка, что означает, что этот суд состоялся раньше, чем суд над реальным прототипом Блада. Судебная сессия была открыта в Винчестере 25 августа 1685 года. Оттуда судьи проследовали в Дорчестер, затем в Экзетер и Таунтон. В Уэллсе суд начался 23 сентября. Только в Таунтоне перед судом предстали 500 человек.
Как и Генри, Питера Блада судил лорд Джеффрис, «высокий, худой человек лет под сорок, с продолговатым красивым лицом». (Сабатини, 20). Джордж Джеффрис появился на свет в 1645 году. В 1663 году он начал обучаться на юриста. Четыре года спустя он женился на Саре Нишем, которая родила ему семерых детей. Будучи генеральным солиситором при герцоге Йоркском (будущем Якове II), Джеффрис получил рыцарское звание. За два года до восстания Монмута он был назначен на должность Верховного судьи королевства, а в 1685 году стал лордом-канцлером. Суровость его приговоров и склонность к живописанию осужденным деталей предстоящей им казни снискали ему прозвище «судьи-вешателя» . Будучи в раздражении, он говорил с гневом и религиозным пылом. Непоколебимая преданность Джеффриса Якову II привела к его аресту, заключению в Тауэр и обвинению в государственной измене . Он скончался в 1689 году от тяжелого заболевания почек, на что намекает Сабатини устами Питера Блада в его речи на суде:

«…я как врач могу заранее сказать, что ожидает вас, ваша честь. И, зная это, заявляю вам, что даже сейчас я не поменялся бы с вами местами, не сменял бы той веревки, которой вы хотите меня удавить, на тот камень, который вы в себе носите. Смерть, к которой вы приговорите меня, будет истинным удовольствием по сравнению с той смертью, к которой вас приговорил тот господь бог, чье имя вы здесь так часто употребляете». (Сабатини, 29)

Будучи спрошен, виновен он или невиновен, Блал отвечает «Я ни в чем не виновен» (Сабатини, 21). Его полное незнание судебной процедуры показывает, каково было правосудие в те времена. Тогда как сегодня подозреваемый считается невиновным, пока не доказано обратное, и может пользоваться услугами адвоката, Питер мог бы консультироваться с зашитником, если бы тот у него был, только по специфическим вопросам права. Питер мог задавать вопросы свидетелям, но отказался делать это в отношении единственного свидетеля обвинения, капитана Гобарта. Питер пробует вызывать своих собственных свидетелей, но Джеффрис не позволяет бунтовщикам свидетельствовать в суде и не собирается перенести заседание, чтобы свидетели успели прибыть в суд. Гневный обмен репликами между судьей и подсудимым демонстрирует несправедливость тогдашней британской юстиции: человек, незнакомый с судебной процедурой, вынужден состязаться с тем, кто знает и закон, и правила судебного процесса. Поскольку судью Джеффриса назначил на его должность сам король, судьба Питера предрешена еще до того, как он декларирует перед судом свою невиновность. Оказание помощи врагу делает его столь же виновным, как если бы он лично сражался при Седжмуре, и потому приговор ему – смерть. Подобный приговор - не выдумка. Алиса Лайл, пожилая вдова, предоставила убежище мятежному проповеднику Джону Хиксу, и была осуждена за измену. По приговору суда она должна была быть сожжена на костре, но Яков II внял мольбам о помиловании и заменил казнь на отсечение головы.

Смертные приговоры Питмена и Блада не были приведены в исполнение, так как государственный секретарь сэр Роберт Спенсер, лорд Сандерленд, прислал письмо с указанием, что «Его Величество король милостиво приказывает отправить тысячу сто бунтовщиков в свои южные колонии на Ямайке, Барбадосе и на Подветренных островах» (Сабатини, 31). Генри и Питер должны были быть проданы в рабство на 10 лет. Такая «милость» не была чем-то необычным. Подобным образом во время правления лорда-протектора Кромвеля поступали с ирландскими бунтовщиками, в период с 1641 по 1660 годы отправив на плантации около 50 тысяч человек. К 1669 году на Барбадосе находились около 8 тысяч ирландцев, тогда как еще 4 тысячи пребывали на других карибских плантациях.

Сабатини в этих трех главах «Одиссеи» ссылается и на другие исторические факты. Когда капитан Гобарт говорит «А в этот город вы приехали из Лаймского залива [8], сопровождая вашего приблудного герцога?», он упоминает место, Где высадился на берег Монмут со своей армией (Сабатини, 12). Питер Мьюс, который вмешался, дабы остановить массовые казни, был епископом Винчестерским. Он был на стороне Стюартов во время гражданской войны, но впоследствии поддержал Джеймса Скотта в его претензиях на престол. Роберт Фергюсон, который в Кастл-Филде «произнес проповедь, в которой было больше призывов к мятежу, нежели к богу», был шотландским пресвитерианским проповедником (Сабатини, 1). Он был замешан в Райхаусском заговоре, из-за чего вынужден был в 1682 году бежать в Нидерланды. Ему удалось бежать и после Седжмура, так что за измену его судили заочно. Он был осужден и приговорен к смертной казни, но приговор никогда не был приведен в исполнение, так как Фергюсон не возвращался в Англию до тех пор, пока Вильгельм III Оранский не начал Славную революцию 1688 года. Умер Фергюсон в бедности.

Еще одним участником восстания, о котором упоминает Сабатини, был лорд Грей:

«Позднее заключенные узнали, что лорд Грей, фактически возглавлявший восстание, купил себе полное прощение за сорок тысяч фунтов стерлингов. Тут Питер Блад уже не мог не высказать вслух своего презрения к королю Якову». (Сабатини, 19)

Грей впоследствии сделался лордом-хранителем личной печати при Вильгельме III, новом короле Англии.

Я поражена скоростью и качеством перевода!!!

Позвольте и мне выразить восхищение (пусть и не в столь эмоциональной форме )

Добавлено (2009-08-13, 9:34 Pm)
---------------------------------------------
На всякий случай, чтобы не пересечься начала переводить шестую часть

Я беру тайм-аут до, скорее всего, воскресенья - накидали работы, надо разгребаться

Добавлено (2009-08-17, 10:17 Am)
---------------------------------------------
Часть шестая. Картахена, Порт-Ройял и война

В 1494 году Папа Александр VI поделил Новый Свет между Испанией и Португалией в документе, известном как Тордесильясский Договор (http://ru.wikipedia.org/wiki/Тордесильясский_договор). Слухи о богатстве этих новых земель распространились по Европе, а французский капер Жан Флери подтвердил правдивость этих слухов в 1523 году. Франция и Испания были в состоянии войны, и в том году у него произошла схватка с тремя испанскими каравеллами у берегов Португалии. И хотя одно судно скрылось, он захватил два других. Когда корсары заглянули в трюмы кораблей, они обнаружили золотые «ацтекские статуи и религиозные артефакты… изысканные ювелирные украшения… изумруд размером с кулак, диски и слитки золота и серебра, украшенные драгоценными камнями маски и головные уборы… и даже живого ягуара» (Констам, 2008)

Такие богатства побудили другие европейские страны притязать на земли Нового Света, но военно-морские силы этих стран были не в состоянии защищать эти территории. Карибские губернаторы выдавали буканьерам патенты на защиту их островов от Испании. Однако в мирные времена эти каперы продолжали свои набеги. Это в свою очередь приводило к возникновению проблем в Европе, особенно если английский монарх желал умиротворить Испанию. Так было, когда Карл II потребовал арестовать Генри Моргана и доставить его в Лондон. Пират прибыл туда в 1672 году, но политическая ситуация вновь изменилась и вскоре его назначили лейтенант-губернатором Ямайки.

Однако время шло, и вместе с ним иссякала терпимость людей к пиратам. Сэр Томас Линч, губернатор Ямайки, арестовавший Моргана, писал:

Люди не могут жениться, строить или обосноваться как в мирное время; одни из страха быть уничтоженными, другие, получив много и сразу от сделок с каперами, уезжают. Война уносит свободных граждан, рабочих, сельскохозяйственных работников, что делает работу и провизию дорогими и дефицитными. Пиратство способствует всяческому беспорядку и распущенности, и если и приносит пользу, то обогащает худших, а также провоцирует и тревожит испанцев, принуждая их вооружаться и укрепляться… (Тэлти, 262-3)

В то время каперов и проклинали и провозглашали героями, но почти два десятилетия спустя в этом вопросе уже не было такой двойственности. Англия и Испания вновь заключили мир, и Яков II в январе 1688 года издал «Королевскую декларацию о более эффективном уничтожении и подавлении пиратов и каперов в Америке». Более не имело значения, имелся у буканьера патент или нет; он был вне закона и подлежал суду.

С этой целью полковник Бишоп был назначен губернатором (в оригинале статьи лейтенант-губернатором) Ямайки. (На самом деле в 1688 году на этом посту служили два других джентльмена: Кристофер Монк, герцог Олбемарл, и Хендер Молсуорт.) Пока Бишоп принимает меры по подавлению пиратства, один из пиратов продолжает ускользать от него – Питер Блад. Лорд Сэндерленд, госсекретарь Англии, решает применить другие средства, чтобы отвратить этого пирата от его ремесла.

Он задумался о чрезвычайных (мерах), и вспомнил о плане, сработавшем в случае Моргана, который был принят на королевскую службу при Карле II. … Его светлость учел, что Блад мог заниматься противозаконной деятельностью вовсе не из-за дурных наклонностей, а из абсолютной необходимости; что его принуждали пиратствовать обстоятельства его появления в Новом Свете, и что он может обрадоваться возможности бросить это ремесло. (Сабатини, 178)

После того как Блад спасает Арабеллу Бишоп и лорда Джулиана Уэйда из рук дона Мигеля, Уэйд предлагает Бладу королевский офицерский патент. На что Питер отвечает:

Я не буду говорить вам, что я думаю о вас в связи с тем, что вы осмелились привезти мне это предложение, и о лорде Сэндерленде… имевшем наглость мне его послать. Но меня совсем не удивляет то, что один из министров Якова Стюарта полагает, что любого можно соблазнить взяткой, чтобы он предал тех, кто ему доверился… Неужто в Англии не осталось никакого представления о чести? Неужели вы думаете, что я могу принять патент от короля Якова? Я не буду даже пачкать им руки – хотя это руки вора и пирата. Вы же слышали, как мисс Бишоп назвала меня сегодня вором и пиратом, то есть презренным человеком, отщепенцем. А кто сделал меня таким? Кто сделал меня вором и пиратом? (Сабатини, 207)

Несмотря на свое отношение к этому делу, и, в конечном счете, согласие принять патент, Питер приказывает плыть в Порт-Ройял.

Между 1655 и 1692 гг. Порт-Ройял был наиболее быстро растущим городом среди английских колоний. В отличие от Бостона, его основного конкурента, жителями этого порта были люди разного образа жизни и вероисповедания. Буканьеров Порт-Ройял привлекал своей близостью к торговым путям, что было удобно для охоты за добычей. Большая бухта давала пристанище их кораблям, и возможность кренговать и ремонтировать их. Порт-Ройял был также идеально расположен для нападения на испанские поселения. В 1660-х город приобрел репутацию «Содома Нового Света». Когда Чарльз Лесли писал свою историю Ямайки, он включил в нее это описание пиратов Порт-Ройяла.

Вино и женщины истощали их богатства до такой степени, что… некоторые из них доходили до нищеты. Они тратили две или три тысячи песо за одну ночь; проститутке давали 500 песо только чтобы увидеть ее обнаженной. У них был обычай покупать бочку вина, ставить ее посреди улицы и заставлять пить каждого, кто шел мимо.

Порт-Ройял стал одним из двух крупнейших городов и экономически важнейшим портом среди английских колоний. Когда его население достигло максимума, на каждые десять жителей приходилось одно питейное заведение. Только в июле 1661 года тавернам было выдано сорок новых лицензий. В течение двадцатилетнего периода, закончившегося в 1692 году, в Порт-Ройяле жило около 6500 человек. Кроме проституток и буканьеров, там было четыре ювелира, сорок пять трактирщиков, и множество ремесленников и торговцев, которые жили в двух сотнях домов, теснившихся на 51 акре земли. В 1688 году порт посетило 213 кораблей.

Полковник Бишоп находит повод арестовать Питера Блада, но не за пиратство. Поскольку у него есть королевский патент, и он позволил Волверстону покинуть Порт-Ройял, губернатор намерен отдать Блада под трибунал. В конечном счете, Блад вновь сбегает, удерживая Бишопа в заложниках до тех пор, пока «Арабелла» не отошла на безопасное расстояние от пушек форта.

В этот момент на события вновь влияет ситуация в Европе. Король Франции Людовик XIV, также известный как Король-Солнце, вторгается на территорию Германии и захватывает Хейдельберг. Правитель Германии состоит в союзе с Испанией, и Испания объявляет Франции войну. В Англии королева Мария производит на свет сына. Это должно было быть поводом для радости, но этот ребенок, который впоследствии станет известен как Старый Претендент за свои попытки вернуть английский трон королевскому дому Стюартов, нарушает порядок наследования. Англия и Парламент терпят католических короля и королеву потому, что до 1688 года наследницей Якова II была Мария Стюарт, его старшая дочь от первой жены, Анны Хайд. В случае смерти Марии трон наследовала ее младшая сестра Анна. Обе девушки были воспитаны в англиканстве по приказу Карла II, отданному после того, как его брат втайне принял католичество. Однако теперь наследником становился сын Якова, что означало, что и в дальнейшем Англией будут править монархи-паписты. Поскольку королеве было пятьдесят два года, и прежде она не смогла произвести на свет наследника, пошли слухи о незаконности этого ребенка. Нежелающие допустить, чтобы к власти пришел новый король-католик, английские лорды и епископы тайно пригласили Марию Стюарт и ее супруга, Вильгельма Оранского прибыть из Голландии и стать королевой и королем Англии. Этот период английской истории известен как Славная Революция, бескровная война, в результате которой Яков II бежал во Францию. Парламент подтвердил его отречение и объявил Вильгельма и Марию пожизненными монархами. В 1689 году Людовик XIV объявил войну Англии.

После своего спешного отбытия с Ямайки, Питер Блад возвращается к своим товарищам на Тортугу. Несколько месяцев спустя приходят новости о войне между Францией и Испанией, и губернатор д'Ожерон приводит на борт «Арабеллы» незнакомца, желающего поговорить с Питером. Этот джентльмен – месье де Кюсси, губернатор Французской Эспаньолы. Он предлагает пиратам поступить на службу к барону де Риваролю, командующему французским флотом, для ведения военных действий против Испании в Карибском море. Первой целью этой объединенной эскадры пиратов и французского флота стала Картахена.

Пьер-Поль Тарен де Кюсси на самом деле был губернатором Сен-Доминика. Как и его предшественники, он считал буканьеров важным звеном обороны острова. В войне Аугсбургской лиги, известной также как война короля Вильгельма (была известна под таким названием в Северной Америке; другие ее названия - война Большого альянса, война за Пфальцское наследство, война за Английское наследство, Орлеанская война и Девятилетняя война – прим. kisa12) Франция противостояла Англии, Голландии и Испании. Двумя годами ранее, в 1687 году, Франция уполномочила его амнистировать всех буканьеров «на условиях, что они вернутся в порты, прекратят свои пиратские разбои и станут мирными поселенцами либо моряками» (Марли, 96). Когда разразилась война, угрожающая благополучию и безопасности Сен-Доминика, он писал: «Я уничтожил здесь каперство, потому что двор так желал этого…». Если бы он не сделал этого, «на этом берегу было бы десять-двенадцать надежных кораблей, а на их борту – много смелых людей, которые защитили бы эту колонию и ее торговлю». (Марли, 96)

Если де Кюсси был реальным человеком, то барон де Ривароль – всего лишь литературный персонаж, хотя французский адмирал действительно прибыл в Карибское море, чтобы руководить совместной экспедицией французских и пиратских кораблей на Картахену, но только в 1696 году. Этого господина звали Бернар-Жан-Луи де Сен Жан, Барон де Пуанти. Он поступил на флот будучи гардемарином в 1672 году. Пять лет спустя он служил лейтенантом, когда адмирал граф д'Эстрэ (http://wapedia.mobi/ru/%D0%94%E2%80%99%D0%AD%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B5,_%D0%96%D0%B0%D0%BD_(%D0%B0%D0%B4%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%B0%D0%BB) )попытался захватить Тобаго. В 1696 году барон принял командование «Скипетром», военным кораблем с восьмьюдесятью четырьмя пушками, и повел флотилию с 2800 солдат в Вест-Индию. Король предоставил корабли, экипажи и солдат, но банкротство вынудило де Пуанти полагаться на благотворителей, чтобы финансировать операции и закупать припасы. Когда он прибыл в Сен-Доминик, он приказал губернатору Жан-Батисту Дюкассу (де Кюсси погиб в сражении пятью годами ранее) собрать как можно больше буканьеров, чтобы усилить его эскадру.

Когда Питер встречает барона де Ривароля, адмирал даже не пытается скрыть свои чувства в отношении пиратов. «Его поведение откровенно свидетельствовало, что он презирал их, и хотел, чтобы они это сразу же поняли» (Сабатини, 267). Его реальный прототип относился к пиратам с таким же презрением. Он считал их «отбросами всех стран, без чести и без достоинства» (Маркс Дж., 132). Однако оба барона терпели пиратов, потому что без них их миссия была обречена.

А романе Волверстон спускается на берег «в живописном одеянии, с повязанной цветным платком головой». Французский офицер насмехается над ним; Волверстон отвечает взаимностью. Француз бьет пирата, который в свою очередь наносит офицеру удар, от которого тот падает без сознания. Когда де Ривароль узнает об этом, он арестовывает Волверстона. Этот инцидент основан на фактах. Когда один из пиратов поднял шум, офицер заключил его в тюрьму. В результате произошел бунт и два или три человека погибли. Толпа разошлась лишь после вмешательства губернатора Дюкасса.

Другой момент в романе, отражающий реальные события – спор Блада и де Ривароля о доле, причитающейся пиратом после захвата Картахены. Барон де Пуанти соглашается, что они получат такие же доли как он сам и его люди. Когда настает день отплытия, у Сабатини флот состоит из флагмана адмирала, еще четырех французских кораблей, «Арабеллы», и, по меньшей мере, пятнадцати других кораблей разного размера. Флот де Пуанти был похожего состава: семь пиратских кораблей и семьсот пиратов, и тринадцать королевских кораблей.

Единственным человеком, успешно захватившим Картахену – или точнее вест-индскую Картахену – до того момента был сэр Фрэнсис Дрейк в 1573 году. Картахена была одним из портов захода Tierra Firme Flota – Материкового Флота (Трюмы кораблей, выходивших из Испании, были заполнены промышленными товарами, в которых так нуждались ее колонии в Новом Свете. Вначале флотилии отправлялись из Севильи (Seville), а позже из Кадиса (Cadiz). Они плыли вниз вдоль африканского побережья, пока не достигали островов Зеленого Мыса (Cape Verde Islands). Дальше при преобладающих пассатах они плыли на запад, и в конце концов попадали в Карибский бассейн. С этого момента корабли разделялись на две флотилии, одна из которых называлась Nueva Espana flota, а другая Tierra Firme flota (после 1648 года вторая флотилия получила название Los Galeones). Первая группа шла в Мексику (Nueva Espana – Новая Испания) и бросала якорь в порту Веракрус (Vera Cruz), а вторая направлялась в Южно-Американские материковые порты Картахена (Cartagena), Номбре де Диос (Nombre de Dios) и Порто Белло (Porto Bello). – прим. kisa12). После того, как галеоны забирали перуанское серебро в Номбрэ де Дьос, они плыли в Картахену за золотом, изумрудами и жемчугом. Именно это и было причиной такой притягательности Картахены для пиратов. Но Картахена, на которую напал Дрейк, сильно отличалась от той, на которую напал французский флот, как литературный, так и настоящий. В семнадцатом веке были возведены стены и бастионы, а форты, защищающие вход в бухту, были перевооружены или отстроены заново. Когда французы прибыли туда, Сан Луис де Бокачика, форт с бастионами, защищал южный вход, а Сан Фелипе де Барахас, цитадель на вершине холма северо-восточнее города, защищала северный вход.

Несмотря на эти оборонительные сооружения, барону де Пуанти удалось захватить город. Пираты предложили атаку с суши, но опасные рифы заставили адмирала выбрать другой план атаки. Целью атаки стал Бокачика. Двенадцать сотен человек захватили форт, при этом погибли шесть солдат и семь пиратов, а еще двадцать два человека были ранены, включая Дюкасса.

Затем адмирал приказал пиратам занять высоту, а сам вместе с армией направился в город. Этот план не понравился буканьерам, и когда один из них осмелился остановить командира пиратского контингента – Джозефа д'Онона де Галлифе, второго после Дюкасса по страшинству – де Пуанти приказал привязать его к дереву и завязать ему глаза. Мушкетеры приготовились стрелять, но Галлифе вмешался, и спас ему жизнь. В дальнейшем пираты подчинились приказу, а французская армия осадила Картахену.

Пушки с кораблей бомбардировали город, и четыре дня спустя, 2 мая, испанцы подняли белый флаг, чтобы сообщить о своей сдаче после двух дней кровопролитного сражения. Пока шли переговоры об условиях сдачи, появились сведения, что более тысячи испанских солдат идут к Картахене. Де Пуанти послал буканьеров предотвратить эту попытку освободить город. Но оказалось, что это только слухи, и пираты вернулись в Картахену, чтобы обнаружить, что городские ворота для них закрыты. Им пришлось расположиться на территории, опустошенной битвой. Де Пуанти принял эти меры, чтобы гарантировать, что его союзники не нарушат условий сдачи, о которых он договорился с испанцами.

Общая сумма добычи де Пуанти и его солдат достигла восьми миллионов французских реалов(?). В соответствии с договором, пираты рассчитывали получить одну четвертую часть добычи, но де Пуанти выдал им только сорок тысяч реалов. Это соответствовало той доле, которую получили его собственные люди, что он и имел ввиду, когда соглашался на равный дележ. Он только не упомянул эту важную деталь, когда предлагал им делить добычу на равных условиях.

Дюкасс принял сторону буканьеров и потребовал, чтобы адмирал выполнил условия договора. Но ему и его последователям было неизвестно, что добычи уже нет в Картахене. Она была целиком на борту французских кораблей. Как только все французы поднялись на борт, де Пуанти отплыл во Францию. Разозленные одураченные пираты устроили охоту на испанцев и согнали всех в церковь. Загнав туда пленников, пираты насыпали вокруг порох и стали угрожать взорвать его, если горожане не выплатят им пять миллионов ливров. Им не удалось получить такую сумму, но все же каждому пирату досталось по тысяче реалов. 3 июня они отплыли из Картахены.

Сабатини взял за основу атаки де Ривароля и Блада это реальное событие. Французский генерал, командующий военно-морскими и сухопутными силами Франции в Америке отступает от договора, заключенного с пиратами. Как и его прототип, де Ривароль и его люди тихо покидают город – отплывают под покровом темноты – пока пираты спят. Когда на следующее утро обман раскрыт, литературные пираты разгневаны не менее чем их реальные прототипы; но решать, стали ли они заставлять испанцев платить новый выкуп, предоставлено воображению читателя.

Питер и его люди решили преследовать де Ривароля, но когда они проходили мимо Ямайки, они услышали пушечные залпы. Они предположили, что стреляют англичане, однако вскоре обнаружили пылающие останки английского корабля и лодки с покинувшими его людьми. Одним из них был лорд Уиллогби. От него Питер и его товарищи узнают, что «английский народ восстал и вышвырнул мерзавца Якова с его бандой головорезов» (Сабатини, 296).

Лорд Уиллогби оказался генерал-губернатором английских колоний в Вест-Индии, но этот персонаж выдуман. Возможно, Сабатини выбрал это имя для своего персонажа потому, что в действительности был лорд Уиллогби, имевший отношение к карибским делам. Фрэнсис Уиллогби лорд Пархам был губернатором Барбадоса в царствование Карла II с 1650 по 1652 гг. Он успешно защитил Барбадос от атаки голландцев в 1665 году. В следующем году он участвовал в нападении на французский Сен Китс, но пропал в море.

В 1689 году Вильгельм и Мария простили всех мятежников, которых правительство Якова отправило в колонии. Литературный лорд Уиллогби сообщает об этом на борту «Арабеллы», но поскольку Англия находится в состоянии войны с Францией, может быть Питер согласится служить этим монархам, ведь он так много знает о Карибских островах, а колонии нуждаются в надежных людях для защиты от нападений? Когда Питер узнает, что полковник Бишоп оставил Порт-Ройял беззащитным, он решает, что он должен защитить город, который бомбардируют французы под командованием барона де Ривароля.

Это также основано на факте. В июне 1694 года во время Девятилетней войны Жан-Батист Дюкасс атаковал Ямайку эскадрой из двадцати двух кораблей. Он и его люди сожгли пятьдесят сахарных плантаций и захватили более тысячи рабов на южном берегу острова.

Используя преимущество неожиданного нападения, Питер осуществляет смелый маневр. «Арабелла» и сопровождающая ее «Элизабет», следуя друг за другом, открывают сокрушительный огонь. Затем они разворачиваются, и пока на борту противника царит паника, делают второй бортовой залп.

Похожий маневр осуществил настоящий пират, но использовал ли Сабатини тот инцидент в качестве основы для этого маневра Блада – неизвестно.

Писатель Рафаэль Сабатини признавал, что использовал тактику Генри Моргана для своего героя, капитана Блада. Но по характеру Питер Блад более напоминает молчаливого, сардонического Лорена де Граафа, и без сомнения Сабатини использовал тактику Лорена, когда он проплыл между двумя испанскими кораблями, одновременно стреляя по обоим, и приписал ее своему герою. (216, Литтл, Буканьерское королевство).

Лорен Корнелиус Боудевийн де Грааф (http://en.wikipedia.org/wiki/Laurens_de_Graaf) был высоким голландцем, блондином, носившим усы.

Он всегда возил с собой скрипки и трубы, которыми развлекал себя и команду, которой это нравилось. Он также выделялся среди флибустьеров своей любезностью и хорошим вкусом. Он был известен повсеместно, и когда он прибывал куда-нибудь, отовсюду сбегались люди, посмотреть своими глазами, сделан ли «Лоренцо» из того же теста, что и другие. (Марли, 105)

Осенью 1685 года его сорокавосьми-пушечный корабль «Нептун» заметил «Нуэстра Сеньора дель Онбон» и восьми-пушечный шлюп(?). Пираты решили преследовать эти корабли, но вскоре показались еще два испанских корабля, «Санто Кристо де Бургос» и «Нуэстра Сеньора де ла Консепсьон». Их общее число пушек составляло 108, что было значительно больше того, что имел в своем распоряжении де Грааф. Имея всего один корабль и недостаточно людей, он знал, что его единственный шанс на спасение заключался в артиллерийском поединке. В какой-то момент он направил «Нептун» между «Бургос» и «Консепсьон», и разрядил пушки обоих бортов, сделав одновременно два бортовых залпа. И хотя он получил повреждения, де Грааф и «Нептун» выжили в этой битве.

Вместе со спасением Порт-Ройяла наконец меняется и судьба Питера Блада. Он становится губернатором Ямайки и лорд Уиллогби предлагает Питеру повесить полковника Бишопа «на рее его собственного корабля». Какое наказание назначил Блад, остается неизвестным, но он проявляет снисходительность. В конце концов, он собирается жениться на Арабелле Бишоп.

Когда читатель впервые попросил меня написать статью об одном из пиратских романов Сабатини, я сразу же подумала о «Капитане Бладе», хотя я читала много его работ. Причиной такого запроса были воспоминания читателя о прочитанных в детстве книгах.

…они показали мне пример галантности между мужчинами и женщинами, в котором так нуждаются современные молодые люди. Пиратские истории удерживали мое внимание достаточно долго, чтобы увидеть хорошие манеры и благородство, лежащие в основе сюжетных линий.

Я согласна с этим, хотя подчеркиваю, что мы говорим о вымышленных пиратах, изображенных в романтической литературе, а не о реальных исторических персонажах. Отчасти причиной этого является и то, что буканьеры играли важную роль в обороне Вест-Индских колоний. Многие ходили на грани между законом и беззаконием, в отличие от пиратов следующего столетия – не признававших национальностей и считавших каждого своим врагом.

Одно обстоятельство выделяет «Капитана Блада» из ряда других пиратских романов: Сабатини сделал Питера Блада романтическим героем. Несправедливо арестованный и приговоренный к рабству, он временами впадает в отчаяние по различным причинам, но великодушие в нем всегда побеждает. Он не обращается жестоко со своими пленными, несмотря на то, что за подобную доброту его бы немедленно сместили, если бы речь шла о настоящих исторических пиратах. Он защищает женщин, иногда при этом рискуя собственной жизнью, тогда как большинство пиратов насиловали их. Он приобретает большое состояние, но не потому, что стремится к этому. Просто у него нет другого выбора, но когда ему предоставляется шанс поступить на службу королю и стране, он пользуется им и вновь становится уважаемым подданным королевства. Вот что имел ввиду читатель, когда говорил о рыцарстве и благородстве, и такого поведения действительно недостает в нашем современном обществе.

В течение двадцати лет я работала школьным библиотекарем. Из всех книг, что я прочитала за это время, я обязательно включала в библиотечную коллекцию те, в которых угнетенные персонажи никогда не теряли надежды, какие бы тяготы не готовила им судьба. Питер Блад – один из таких персонажей, и эту книгу я рекомендую всегда, когда меня спрашивают о моих любимых пиратских романах. Написав эту статью, я поняла, как много изучил Сабатини, чтобы создать своих героев и этот роман. Как писатель, я знаю, как трудно придумать сюжет, который позволит читателю вернуться в прошлое и стать свидетелем разворачивающихся там событий. «Капитан Блад» - один из таких исторических романов, что делает его для меня еще более ценным, чем тогда, когда я прочитала его впервые.