Настоящая книга является одной из той группы романов, которые я расцениваю как ошибки моего литературного несовершеннолетия, и которые я так же сильно желал бы предать забвению, как с годами мы мечтаем, чтобы ошибки нашей юности были забыты.

Но сделанного не воротишь, так что эти книги будут существовать и, несмотря на все мои усилия, отменить это невозможно. Борьба с неизбежностью - пустая трата энергии, которая могла бы быть направлена в более благодатное русло. Однако, не смотря на то, что я не могу препятствовать тиражированию этих романов, по крайней мере, я могу объяснить моим американским читателям как они появились. В надежде заслужить этим объяснением прощение в их глазах, если они почувствуют, что их надежды обмануты, обнаружив, насколько эти произведения отстают от "Скарамуша" и его преемников.

Благосклонный прием, оказанный в Соединенных Штатах "Скарамушу" и "Капитану Бладу", дал повод моим американским издателям предполагать, что такой же успех будет сопутствовать и моим более ранним произведениям, никогда доселе не публиковавшимся в Штатах. Мы посовещались и начали с переиздания произведений, которые я считаю лучшими, из того, что написано до "Скарамуша": это "Морской ястреб", "Западня", "Под знаменем Быка" и "Вечера с историком". В мои намерения не входило публиковать в этом сборнике иные романы, кроме перечисленных, за исключением двух исторических эссе – «Чезаре Борджа» и "Торквемада и испанская инквизиция". При моем рвении сохранить приобретенных в Америке добрых друзей естественно, что я желал бы представить их вниманию самое лучшее, что есть в моем творчестве.

Но спрос на эти книги, когда они были переизданы, настолько превысил все ожидания, что я позволил себя уговорить произвести отбор на переиздание моих ранних произведений. Это, право же, был весьма тщательный отбор, и я искренне надеюсь, что он будет окончательным, и что в список моих американских публикаций не войдут какие-либо другие мои произведения кроме вышеназванных. Эти причины, подсказанные моей совестью, были несколько укреплены американской прессой, которая достаточно небрежно заявила, что эти книги только что написаны мною. Предполагаемая плодотворность моей работы стала объектом насмешек, которые были бы заслуженными, если основывались бы на фактах, а не были бы адресованы писателю, производительность которого редко превышает две книги в три года. Об этом, однако, упомянуто выше.

В связи с принятым решением, я должен был бы стойко терпеть. Но обстоятельства меня сразили. Я не мог утаить факт существования английских изданий моих ранних книг. Они были разрекламированы, и к американским издателям стали поступать просьбы читателей опубликовать их широким тиражом в США, а посему я был приглашен ими решить этот вопрос наиболее оптимальным образом. Я предложил им заказать ограниченное количество изданий в Англии, но оказалось, что таким образом решить проблему невозможно, так как ограниченный тираж вызовет еще больший спрос. Поэтому, у меня не было иного выхода, кроме как уступить.

Я называю эти книги примерами вопиющих ошибок моего творческого несовершеннолетия. Это работы юности, и каждая из них несет в себе недостатки и промахи, которые вполне ожидаемы от молодости: незрелость мастерства, несовершенство исторической эрудиции, недостаток как замысла, так и исполнения. С другой стороны, они могут заключать в себе некоторую добродетель и нравственность, свойственные юности, благодаря которым мы часто прощаем недостатки, их сопровождающие. Эти добродетели, если таковые имеются, находятся в самих романах, а не в исследовании, заключенном в них. Историческая часть в них крайне поверхностна. Во времена, когда я их писал, я еще не знал: для того чтобы выпустить хороший исторический роман, нужно быть абсолютно компетентным в истории той эпохи, которая описана в данном романе.

Рафаэль Сабатини, 25 июля 1925 года, Лондон.