Испанец несколько утратил тот романский дух, которым капитан Блад тайно восхищался в своем пленнике. Человек может не бояться смерти, но ужаснуться тому, как именно ему придется умирать.
Дон Диего рассвирепел, а его глаза чуть не выскочили из орбит, и он начал вырываться из державших его рук, а с его губ срывались богохульства и оскорбления, причиной которым был ужас. Но, несмотря на все его бесплодные усилия, он был быстро и крепко привязан к жерлу пушки, а его руки и ноги были прикручены к лафету. Тогда он свирепо обратился к своему мучителю.
- Ты, вонючий еретик, варвар! Бесчеловечный дикарь! Неужели ты не удовлетворишься, если я умру как-нибудь по-христиански?
- Заткните ему рот, - сказал капитан Блад.
Он поторопился сделать это, так как опасался, что, оправившись от потрясения, испанец вновь воспрянет духом, и попытается пробудить твердость в своих людях.
Ирландец вновь обернулся к пленным испанцам, с удовлетворением отметив ужас на каждом из десяти лиц. Он приказал канониру, представительному человеку с налетом властности, выйти вперед, и затем неторопливо объяснил свои намерения на том блестящем кастильском наречии, которым он так хорошо владел.
- Этот корабль, - сказал он, - вскоре откроет по нам огонь, если мы не предпримем меры к тому, чтобы это предотвратить. Мы не можем драться, как было прекрасно известно вашему капитану, когда он нарушил слово и привел нас в эту западню. Но если мы не можем драться, то мы не можем и сдаться, потому что это означает для нас смерть или даже что-нибудь похуже. Если мы должны умереть – мы умрем сражаясь. А если нам придется сражаться, то с нашей стороны сражение будет открыто выстрелом вот этой пушки, - его рука коснулась орудия, к жерлу которого был привязан дон Диего.
- Надеюсь, вы меня поняли.
Эстебан, испанский канонир, смертельно побледнев, смотрел в эти безжалостные светлые глаза.
- Понял ли я? – воскликнул он. – Но, боже мой, что я должен понять? Вы говорили, что бой можно предотвратить. Но как?
- Боя можно было бы избежать и уйти с миром, если бы дон Диего отправился на борт этого фрегата и заверил его капитана, что «Синко Льягас» - действительно испанский корабль, как и свидетельствует его флаг, - и он указал наверх, где на верхушке мачты развевалось пурпурно-золотое знамя Кастилии. – Но поскольку дон Диего занят, он не может отправиться лично. Он отправляет своего представителя. Вы можете поехать как его лейтенант, а для полной достоверности, вы возьмете испанских гребцов. Если вы вернетесь без происшествий, хорошо сыграв свою роль и обеспечив нам беспрепятственное отплытие, дон Диего и все вы останетесь в живых. Но если будет хоть намек на предательство или неудачу, сражение начнется с выстрела этой пушки, которая будет наведена на вашу лодку.
Выдержав небольшую паузу, он спросил:
- Что вы на это скажете?
Последовало молчание, которое прервали испанцы за спиной канонира.
- Соглашайтесь! - просили они хором, - Соглашайтесь, и сделайте, как он говорит.
Капитан Блад улыбнулся.
- Слышите? – спросил он и добавил: - Поверьте мне, это хороший совет.
Эстебан облизнул сухие губы, и вытер со лба пот тыльной стороной ладони. Его взгляд был прикован к его капитану, и он видел, как напрягаются его мышцы в попытке разорвать путы.
- Но… но как это сделать? Что я должен сказать капитану этого корабля?
- Вы оденетесь, как подобает лейтенанту дона Диего, и повезете письмо, которым я снабжу вас, которое дону Диего необходимо срочно отправить в Кадис. Он отправил вас на этот корабль в надежде, что он направляется в Испанию.
Те, кто стоял за Эстебаном, хором просили его сделать так, как просит Блад, видя в этом свой единственный шанс на спасение. И уступив этим требованиям и собственному страху, канонир согласился.
Капитан Блад оживился. Было уже потеряно достаточно времени и корабли сблизились настолько, что расстояние между ними не превышало одной мили. Он приказал снять кандалы с пленников и приготовить к спуску шлюпку.
Эстебана он увел с собой в большую каюту, и пока Эстебан переодевался в предоставленный ему наряд, капитан Блад орудовал перьями и бумагой, добытыми из пожитков дона Диего. Он закончил письмо в тот момент, когда Эстебан переоделся, и вручил канониру пакет, на котором были указаны имя и адрес в Кадисе, найденные капитаном в письмах дона Диего. Пакет был запечатан гербом Вальдеса. И никто не смог бы заподозрить, что этот внушительный пакет не содержал ничего, кроме нескольких листов чистой бумаги.

и это - доблестные испанцы

Когда они вновь вышли на палубу, большой корабль находился уже примерно в полумиле от них. Блад отдал приказ, и носовая пушка рявкнула холостым, а затем руль был положен к ветру и «Синко Льягас» лег в дрейф. Его паруса лениво заполоскались под утренним бризом, а испанцы принялись спускать шлюпку.
Тем временем другой корабль, повернув на румб, продолжал сближение до тех пор, пока расстояние между ними не сократилось вдвое. Только тогда он также лег в дрейф, повинуясь сигналу, и стал ждать лодку, мчавшуюся к нему по сверкающей водной глади. То, что корабль подошел так близко и до сих пор не показал своего флага, выглядело подозрительно, и капитан Блад на миг испугался, что корабль остановится только тогда, когда станет борт о бор с «Синко Льягас». Он вздохнул с облегчением, когда корабль наконец лег в дрейф.
Блад вместе с Волверстоном, Хагторпом и Оглом стояли возле пушки, к которой был привязан все еще извивающийся дон Диего. Огл держал пушку нацеленной на шлюпку, а его помощник держал брызжущий огнем запал, готовый немедленно выстрелить по команде.
Внимательные настороженные взгляды провожали шлюпку, пока она пересекала разделяющее корабли водное пространство и, наконец, подошла вплотную к черному корпусу фрегата, и стало видно, как Эстебан быстро карабкается по трапу.
Последовало минут пять мучительного и тревожного ожидания, а затем над водой разнесся звук горна, немедленно оборванный ревом восьми пушек, исторгнувших огонь и металл. Бортовой залп был нацелен высоко, чтобы, вне всякого сомнения, очистить палубы «Синко Льягас», стоявшего носом к противнику.
К счастью, прицел был взят слишком высоко, и ядра просвистели сквозь ванты «Синко Льягас», причинив незначительный ущерб и легко ранив двух человек летящими обломками. Но если бортовой залп и не причинил существенного вреда, то он явно был произведен именно с этой целью. И это было ужасно.
- Мы преданы! Испанский пес предал нас! – закричали ссыльные повстанцы.
Выругавшись сквозь сжатые зубы, Огл повернулся к своему помощнику.
- Огонь, - закричал он, и помощник послушно протянул фитиль к запальному отверстию пушки.
Дон Диего дернулся еще раз, а затем повис на веревках, глядя на море, пока помощник канонира выполнял распоряжение.
Но прежде, чем запал смог коснуться пороха, капитан Блад вырвал его из руки помощника канонира и затушил, придавив ногой, оглядываясь вокруг с торжествующим выражением лица.
- Опустите этот флаг, - проревел он. – Мы не преданы. Напротив, причиной этого залпа стала верность испанцев.
И он указал рукой на грот-мачту второго корабля, к верхушке которой быстро поднимался английский флаг, раскрывая, наконец, истинную национальность корабля в преддверие битвы.
На борту все быстро сообразили, что происходит, люди бросились к фалу, и прежде, чем «Прайд оф Бристоль», как именовалось другое судно, начал поворот, испанский флаг соскользнул с грот-мачты и утренний бриз развернул над «Синко Льягас» английский стяг.
Это обстоятельство, а также невероятная история, которую рассказал Эстебан, подтвержденная пустым содержимым внушительного пакета, остановили «Прайд оф Бристоль». Испанцам приказали подняться на борт и временно задержали, а английские моряки во главе с помощником капитана спустились в шлюпку и направились к «Синко Льягас».
Капитан Блад встретил помощника капитана «Прайд оф Бристоль» историей, в которой кое о чем умолчал. Она выглядела не только вполне убедительной, но и развеселила помощника капитана до такой степени, что Блад был вынужден столкнуть его за борт.
Когда он, наконец, оправился от своего бурного веселья, он заявил, что вернет Бладу его испанских пленных, но посоветовал немедленно повесить дона Диего Вальдеса за предательство и пиратство.
- Ну, знаете, я с вами совершенно не согласен, - последовал ответ. – Он конечно пират, испанец и предатель, но он человек романского духа. И я дал слово, что если его люди выполнят мое поручение, я сохраню ему жизнь.

Он обернулся назад и указал на орудие, к которому все еще был привязан дон Диего.
- Освободите его, - скомандовал он. – Я держу свое слово, дон Диего. Я оставляю вам вашу жизнь. Вы слышите?
Что-то дрогнуло в его лице, когда он задал этот вопрос. Он подошел к испанцу, и дыхание его прервалось. Дон Диего Вальдес был мертв.
Он молча стоял, пока его люди опускали на палубу безжизненное тело. Затем в нем пробудился врач, и он опустился на одно колено рядом с телом. Не было видно ни единой раны или повреждения.
Произошло именно то, что он и предполагал. Дон Диего не пережил ожидания смерти, когда «Прайд оф Бристоль» сделал бортовой залп.
Капитан Блад встал, и когда он вновь повернулся к собеседнику, в его глазах была странная тоска.
- Он был человеком, чей дух был сильнее того, что могло вынести его бренное тело, - сказал он. – Его бессмертная душа была выносливее, чем его смертное сердце. Пусть это будет его эпитафией.

жалко дона Диего

И перевод одним файлом можно скачать в Библиотеке

И кто же этого разгильдяя совсем недавно пылко защищал, утверждая, что он не обязан знать, где находятся всякие там Полярные звезды? О, женщины! Непостоянство - вам имя!!!

это была ирония (в письменном виде плохо слышна интонация)

поясняю: если бы знали, что он ТАКОЙ восхищались бы ещё больше

:wolverstone_lol: