|
Книги о капитане Бладе: отзывы
|
|
| Мэри_Трейл | Дата: Вторник, 03 Июня 2008, 11:22 AM | Сообщение # 11 |
 Доброволец
Группа: Заблокированные
Сообщений: 2236
Статус: За бортом
| Чайка, еще раз спасибо за статью! Нечасто встретишь такую подробную! 
Человек должен уметь посмеяться над собой, иначе он сойдет с ума. К сожалению, об этом знают очень немногие, поэтому в мире так много сумасшедших (с) капитан Блад
|
| |
|
|
| orion | Дата: Вторник, 03 Июня 2008, 11:23 AM | Сообщение # 12 |
 Штурман
Группа: Офицеры
Сообщений: 2266
Статус: За бортом
| Чайка, браво! 
|
| |
|
|
| Элио | Дата: Четверг, 15 Марта 2012, 11:26 PM | Сообщение # 13 |
 Адмирал флота
Группа: Губернаторы
Сообщений: 3079
Статус: За бортом
| Quote (Чайка) Не знаю, в тот ли раздел я ее вставила, поправьте, пожалуйста.
не в тот, да, потому поправляем. Но если бы вы могли прислать мне ее полностью и сообщить кто автор статьи, я могла бы расместить ее на сайте в специально отведенном для этого разделе:) Спасибо большое!:)
Он появился на свет с обостренным чувством смешного и ощущением того, что мир безумен. (с) Рафаэль Сабатини.
|
| |
|
|
| blounde | Дата: Четверг, 15 Марта 2012, 11:39 PM | Сообщение # 14 |
|
Доброволец
Группа: Матросы
Сообщений: 41
Статус: За бортом
| Классная статья! Хотя история Леграна и Аниты больше напомнила мне "Черного лебедя", чем "Одиссею". Чайка, спасибо!
|
| |
|
|
| Чайка | Дата: Среда, 23 Мая 2012, 11:16 PM | Сообщение # 15 |
|
Матрос
Группа: Офицеры
Сообщений: 153
Статус: За бортом
| еще одна статья о капитане Бладе.
ТЕСАК ПИРАТА И ЛАНЦЕТ ХИРУРГА или КТО ВЫ, ДОКТОР БЛАД?
АВТОР: КЛУГЕР ДАНИЭЛЬ | OCTOBER 20, 2011
БИБЛИОТЕКА «КАСКАДА»/LIBRARY
1. Главный пират Советского Союза
Главным пиратом Советского Союза был капитан Блад, придуманный английским писателем Рафаэлем Сабатини. Даже колоритнейший Джон Сильвер из «Острова сокровищ» не мог соперничать с черноволосым и синеглазым ирландцем. Причин тому было несколько. Во-первых, «Одиссея капитана Блада» выходила в СССР несколько раз, большими тиражами. Во-вторых, советские люди познакомились с одной из первых экранизацией (1935 года, в советском прокате — «Остров страданий) еще до войны. Наконец, в-третьих, советские кинематографисты тоже обращались к неумирающему роману — есть и советская (вернее, советско-французская) экранизация «Одиссеи капитана Блада», в которой Питера Блада сыграл французский актер Ив Ламбрешт, а его соперника, вероломного и жестокого пирата Левасёра — Леонид Ярмольник.
Собственно говоря, ничего удивительного в этом нет. Не только в СССР, но и в других странах герой Сабатини на долгие годы стал «главным пиратом», квинтэссенцией образа морского разбойника.
Что представлял собою пират в мировой литературе? Бунтарь, восстающий против несправедливого общества, благородный мститель, борец за свободу. Начиная с байроновского «Корсара», такими предстают пираты (мы не будем сейчас углубляться в различия между пиратами, корсарами, каперами и флибустьерами) в литературе. Можно вспомнить, например, романы Фенимора Купера «Красный корсар» и «Блуждающий огонь», Эмилио Сальгари «Черный корсар», Клода Фаррера «Тома Ягненок» — и вплоть до романа советского писателя Роберта Штильмарка «Наследник из Калькутты», написанного в лагере. Конечно же, этот романтический образ с реальными пиратами имел мало общего. Так же, как придуманный Александром Дюма мушкетер д’Артаньян имел мало общего с реальным шевалье Шарлем де Баас д’Артаньяном. Или как Ричард Львиное Сердце из романов Вальтера Скотта («Айвенго» и «Талисман») — с реальным английским королем Ричардом I Плантагенетом.
Тем не менее, так же, как у перечисленных героев, у капитана Блада были реальные прототипы, в чем-то на него очень похожие, а в чем-то — нет. Именно прототипы — не один, а несколько исторических личностей, поделившихся с вымышленным персонажем своими биографиями, чертами характера, привычками, и так далее.
Чтобы познакомиться с ними и выяснить, что именно и в какой степени позаимствовал у каждого обаятельный герой Сабатини, восстановим вкратце его литературную биографию.
Питер Блад, герой трех книг Рафаэля Сабатини («Одиссея капитана Блада», «Хроника капитана Блада» и «Удачи капитана Блада») жил в Англии, в конце XVII века. Ирландец по происхождению, он обладает острым умом и богатым жизненным опытом. Плюс к тому — окончил Тринити-колледж в Дублине и стал бакалавром медицины. Ну и, разумеется, с авантюрной жилкой, которая в молодости привела его к голландскому адмиралу де Рюйтеру (де Риттёру в русском переводе), а потом — в испанскую тюрьму, а потом — во французскую армию. После чего устал от приключений, в 1685 году вернулся в Англию и занялся медицинской практикой.
Но тут как раз случился мятеж герцога Монмута. Это была окончившаяся неудачей попытка свержения Якова II, который стал королем Англии после смерти своего старшего брата Карла II. Яков II не пользовался популярностью, так как был католиком, а многим людям не нравился «папистский» король. И тут, кстати, подвернулся претендент-протестант, внебрачный сын Карла II протестант Джеймс Скотт, 1-й герцог Монмут. Жил он в Голландии, но решил попробовать свергнуть с престола Якова и стать британским королем. Мятеж провалился. Сам Монмут был схвачен и обезглавлен. Ну и сторонникам лихого герцога пришлось несладко. Кровавый верховный судья Джефрис с полного одобрения короля, в процессах над ними проявили особую жестокость. Нашего Питера Блада ошибочно приняли за мятежника, арестовали (поскольку он оказывал помощь раненным бунтовщикам), и судья Джефрис приговорил его к смертной казни. Казнь, однако, заменили продажей в рабство в Вест-Индию. На острове Барбадос полковник Бишоп покупает Блада для работы на сахарных плантациях, но позднее он находит более выгодным использовать его медицинские познания, по которым, как оказалось, он превосходит местных врачей. Когда испанцы нападают на Бриджтаун, Блад с группой товарищей по несчастью совершает побег, захватывает испанский корабль и становится одним из самых успешных пиратов Карибского моря.
Вскоре он командует уже не одним, а пятью кораблями, организовывает экспедиции против испанских городов Маракайбо и Картахены. В конце концов, после того, как короля Якова II, превратившего Блада и его друзей в рабов, неблагодарные подданные свергли (вместо него королем стал штатгальтер Голландии Вильгельм III Оранский), Питер Блад получает амнистию и пост губернатора Ямайки, сменив на этом посту своего смертельного врага и бывшего хозяина — полковника Бишопа.
Такова вкратце биография этого замечательного персонажа, составившая фабулу первого из трех романов — «Одиссеи капитана Блада». Две другие книги («Хроника» и «Удачи») — не романы в полном смысле слова, а циклы рассказов, дополняющие и украшающие историю знаменитого пирата.
А теперь займемся прототипами. И начнем с того эпизода, который завершает эпопею: с превращения вольного корсара во влиятельного чиновника.
2. Корсар в законе
«Джон Морган родился в Англии, в провинции Уэльс, называемой также Валийской Англией; его отец был земледельцем, и, вероятно, довольно зажиточным. Джон Морган не проявил склонности к полеводству, он отправился к морю, попал в гавань, где стояли корабли, шедшие на Барбадос, и нанялся на одно судно. Когда оно пришло к месту назначения, Моргана, по английскому обычаю, продали в рабство. Отслужив свой срок, он перебрался на остров Ямайку, где стояли уже снаряженные пиратские корабли, готовые к выходу в море».
Вообще-то его звали Генри. Генри Морган. Но Александр Эксквемелин, автор «Пиратов Америки», книги, из которой черпали вдохновение многие романисты, почему-то назвал его Джоном. Хотя во всем остальном он подробно, даже скрупулезно изложил биографию знаменитого пирата, с которым, к тому же, неоднократно встречался. Познакомимся же поближе с этим человеком — самым известным корсаром Карибского моря тех времен.
Сходство биографии «адмирала» Моргана с биографией капитана Блада сразу бросается в глаза. Особенно это относится к финалу поистине феерической карьеры: бывший раб, бывший пират Генри Морган стал вице-губернатором Ямайки. Той самой, губернатором которой, согласно Сабатини, стал Питер Блад.
И в то же самое время.
Литературный Блад у своего реального коллеги позаимствовал не только финальный аккорд биографии. Первым крупным делом Блада описанным в «Одиссее», становится поход на город Маракайбо. Согласно Сабатини, там Питер Блад едва не попал в ловушку, устроенную его смертельным врагом испанским адмиралом доном Мигелем де Эспиноса. Но, используя брандер (то есть, заминированный корабль), он наносит испанской эскадре серьезный урон, а затем, хитроумным маневром одурачивает противников, заставив их выпустить корсаров из западни, да еще и с приличной добычей.
Этот эпизод в точности взят из биографии Генри Моргана, вплоть до таких деталей, как использование брандера для подрыва испанского флагмана и введения врага в заблуждение с помощью индейских каноэ. Пираты на этих каноэ несколько раз проплывали от корабля Моргана к берегу и возвращались обратно. При этом во время плавания к берегу в лодках сидели вооруженные до зубов люди, а затем быстрые посудины возвращались якобы пустыми. На самом деле, при возвращении те же корсары лежали на дне.
В конце концов, испанцы поверили, что на берегу скопилось огромное число вооруженных пиратов и что Морган готовит атаку на суше. Они сняли пушки с кораблей, преграждавших пиратам выход из лагуны в открытое море. И ночью Морган беспрепятственно ушел от Маракайбо. И не с пустыми руками, а вместе с выкупом, полученным от губернатора города. В рассказе Эксквемелина имеется даже испанский адмирал, в точности такой же напыщенный и высокомерный, каким описан в романе дон Мигель. И даже звали его похоже — дон Алонсо дель Кампо-и-Эспиноса.
Так же, как Питеру Бладу в романе, Генри Моргану в реальности экспедиция под Маракайбо принесла настоящую славу. А вот самый яркий разбойничий подвиг Генри Моргана — взятие и разграбление Панамы — не привлек внимания писателя. Хотя, возможно, что он попросту не представлял себе роль своего героя, «идеального корсара», «корсара-джентльмена» в том кровавом деле. Поскольку после экспедиции в Панаму по всему побережью ходили разговоры не только о богатой добыче, но и о зверской жестокости, проявленной Морганом. Даже глава у Эксквемелина, которая завершает рассказ об этом событии, носит весьма многозначительное название: «Морган посылает несколько кораблей в Южное море, сжигает город Панаму и предает разграблению всю страну, совершая все жестокости, на которые только способны пираты». Была там, к тому же, история с испанской красавицей, приглянувшейся пиратскому «адмиралу», и о его поведении, недостойном героя романа. Эпизод с Панамой подробно описан другим писателем и в другой книге — экспедиции Моргана посвящен первый роман Джона Стейнбека «Золотая чаша». Рафаэля же Сабатини это событие не привлекло.
Словом, жизнеописание Генри Моргана, действительно, стало сюжетным стержнем романа «Одиссея капитана Блада», а карьера Питера Блада до мелочей повторяет карьеру Генри Моргана. Карьера — но не личность. Все-таки, Питер Блад во многом — безусловно, не Морган. И автор прямо подчеркивает это: «Так делали Морган, Л’Оллонэ и другие пираты, но так не может поступить капитан Блад!» Сам Морган однажды тоже появился в романе Рафаэля Сабатини — «Буканир его величества». Тут нет капитана Блада, но других пиратов хватает. В этом романе Генри Морган, вице-губернатор Ямайки и адмирал, не пиратствует, а, напротив, борется с пиратами, не желающими прекратить свой преступный промысел. Понятно, что продолжить повествование о Питере Бладе после занятия последним высокой должности, Сабатини не захотел именно по этой причине: образ романтического героя, жестоко преследующего бывших товарищей, непременно разочаровал бы читателя и убавил обаяния корсара-джентльмена.
Есть и еще несколько деталей, на которые я хотел бы обратить внимание читателей. Рафаэль Сабатини, упоминая в своем романе Генри Моргана, ни разу не сталкивает с ним своего героя. Притом что, например, в «Буканире» столь же романтичный персонаж — придуманный писателем француз Шарль — служит под началом Моргана. Но историю Блада писатель отодвигает во времени от «эпохи Моргана». Подвиги реального пирата уже в прошлом: экспедиция в Маракайбо, например, была осуществлена в реальности в 1669 году, а самый знаменитый поход на Панаму — в 1671. В это время вымышленный Блад изучал медицину в дублинском Тринити-колледже. Когда Питер Блад, согласно Сабатини, получил амнистию от короля Вильгельма III Оранского и стал губернатором Ямайки, Генри Морган уже год как умер. Ну, а поход на Картахену, столь ярко описанный в романе, не мог иметь отношения ни к реальному Моргану, ни к вымышленному Бладу, ибо случился в 1697 году…
Итак, несмотря на сходство основной, «героической» части биографий, личность Моргана не стала фундаментом, на котором строился характер Питера Блада. Блад отнюдь не является литературным двойником знаменитого пирата. Но если прототип капитана Блада не адмирал Морган — кто же, в таком случае?
Может быть, Блад?
Только не капитан, а полковник. Полковник Блад.
3. Блад, а не Морган
Историки литературы утверждают, что имя, ирландское происхождение и даже внешность будущему «идеальному пирату» одолжил некто Томас Блад, полковник, синеглазый брюнет-ирландец. Правда, пиратом он не был. Зато, в отличие от Генри Моргана, главного «родственника» нашего героя, был он в определенные периоды своей жизни, медиком (правда, неизвестно — врачом или аптекарем), а, кроме того, воевал в Нидерландах и водил знакомство с адмиралом де Рюйтером, тем самым, под начальством которого литературный Блад в юности постигал морскую «науку побеждать». Что же до авантюр, то в этом реальный Блад своему литературному двойнику вполне мог дать сто очков вперед.
Судите сами.
Томас Блад родился в 1618 году в семье преуспевающего кузнеца. Его дед был членом парламента. Когда началась гражданская война, молодой Блад поступил в роялистские войска, но потом перешел к Кромвелю и служил лейтенантом в частях круглоголовых. После войны получил земли в награду. После возвращения Карла II и реставрации монархии, Блад потерял почти все имущество и… попытался поднять восстание. Ни больше, ни меньше. Замысел его заключался в том, чтобы захватить дублинский замок, взять в свои руки власть и похитить Джеймса Батлера, герцога Ормондского и вице-короля Ирландии, чтобы потребовать выкуп. Заговор был раскрыт незадолго до намеченного срока. Большинство заговорщиков бежали в горы, а сам он с несколькими товарищами убежал в Нидерланды. Здесь-то он и познакомился с адмиралом де Рюйтером. Здесь же ирландский авантюрист завязал знакомство с Джорджем Вилльерсом, вторым герцогом Бэкингемским.
Несмотря на то, что в Англии его разыскивали, а некоторых единомышленников и соучастников уже поймали и повесили, Блад в 1670 году вернулся. Он поселился в Лондоне под именем Эйлоф. Именно в это время неугомонный ирландец, казалось, остепенился и занялся то ли медицинской, то ли аптекарской практикой.
И тут, на свою беду, в Лондон переехал вице-король Ирландии герцог Ормондский. Естественно, наш новоиспеченный медик-аптекарь немедленно потерял и сон, и покой. Считая этого человека изменником и виновником собственных бед (и бед Ирландии). Томас Блад сотоварищи решили все-таки довести прежний план до конца. Правда, в измененном виде: речь шла уже не о захвате с целью получения выкупа, а об убийстве герцога. Изучив передвижения жертвы, Блад и его соучастники напали на герцога и потащили его прямо к Тайберну, месту публичных казней с знаменитой виселицей. Они намеревались не просто убить герцога Ормондского, нет, Блад хотел именно казнить своего врага и оставить тело на виселице, приколов к телу записку с объяснением причин расправы. Но по дороге герцог сумел ускользнуть. Никто так и не понял, чьих рук это дело. Сын герцога в присутствии короля обвинил Бэкингема в попытке убийства и пригрозил застрелить его. Но… король пропустил это обвинение мимо ушей. Мало того: несмотря на раскрытие инкогнито, Томаса Блада никто не преследовал за прежние мятежные подвиги.
А через год его величество простил отчаянному полковнику и еще одно прегрешение, куда серьезнее первых двух — с королевской точки зрения.
В 1671 году Блад замыслил кражу коронационных драгоценностей из Тауэра. В этой истории в полной мере проявились артистичность и изобретательность, свойственные беспокойному уму бунтаря. В те времена, за определенную плату, любой посетитель мог полюбоваться реликвиями. Правда, под присмотром специального надзирателя — некоего Тэлбота Эдвардса, семидесятисемилетнего старика. Блад, явившись сюда однажды в облаченье священника, провел детальную разведку, а позже даже свел близкое знакомство с Эдвардсом. В один прекрасный день Блад с несколькими сообщниками явились в Тауэр, связали ничего не подозревавшего Эдвардса и захватили коронационные драгоценности.
Бежать с награбленным им не удалось. Они были арестованы. Но Томас Блад заявил, что будет держать ответ только перед королем, и его отвели во дворец. Допрос вел лично король Карл II, в присутствии членов королевской семьи и приближенных. Король спросил Блада, что он будет делать, если ему подарят жизнь. Тот ответил, что постарается сделать все, чтобы король не раскаялся в том, что подарил ему жизнь. К разочарованию также присутствовавшего при допросе герцога Ормондского, Карл не только отпустил Блада, но и дал ему землю в Ирландии с доходом пятьсот фунтов в год!
Столь странное поведение его величества вызвало многочисленные толки, среди которых, в частности, предположение, будто за неудавшимся ограблением стоял сам король, вечно нуждавшийся в деньгах (вспомним «Двадцать лет спустя» Александра Дюма) и намеревавшийся таким образом выгодно сбыть реликвии.
В дальнейшей жизни лихого полковника хватало и других ярких эпизодов. Умер он 23 августа 1680 года. Но и смерть не обошлась без скандала: немедленно распространился слух, будто смерть великого авантюриста была мнимой: незадолго до этого суд приговорил его к выплате десяти тысяч фунтов в качестве компенсации рассорившемуся с ним герцогу Бэкингему. Так что власти приказали вскрыть могилу, чтобы убедиться в подлинности известия.
Такова вкратце биография этой необыкновенно яркой личности. Конечно, Томас Блад не обладал ни философичностью детища Сабатини, ни его рыцарственностью, ни обаянием Питера Блада. Хотя — кто его знает? Ведь испытывали какую-то симпатию к нему и адмирал де Рюйтер, и сам король. Да и в преданности друзей ирландский авантюрист недостатка не испытывал.
Правда, полковник Блад не был корсаром (хотя на голландском флоте служил и в морских сражениях участвовал), не участвовал в мятеже Монмута и не оказался рабом на сахарных плантациях Нового Света. Но можно согласиться с тем, что именно у него Рафаэль Сабатини позаимствовал фамилию, ирландское происхождение, участие в голландских войнах и близкое знакомство с адмиралом де Рюйтером, о котором частенько вспоминает герой романа. В какой-то мере книжный Блад от реального Блада унаследовал и занятия то ли медициной, то ли фармакологией. Впрочем, об этом в невероятной биографии авантюриста говорится невнятно. Профессию он мог заимствовать и у другого претендента на роль подлинного капитана Блада — некоего Генри Питмана.
4. Хирург герцога Монмута
В 1689 году в Лондоне вышла книга под названием «Повесть о великих страданиях и удивительных приключениях Генри Питмана, хирурга покойного герцога Монмута»[1]. Генри Питман, автор и герой этой книги, участвовал в восстании герцога Монмутского, том самом, о котором говорится в начале романа Сабатини. Он был арестован (за врачевание бунтовщиков) и приговорен к смертной казни. Казнь ему заменили рабством в колониях. Бывший врач, а ныне — белый раб Генри Питман был продан на остров Барбадос.
Как видим, в его биографии действительно множество совпадений с некоторыми страницами жизни героя Сабатини. Он тоже ирландец и тоже врач, оказывает помощь раненным бунтовщикам. Так же, как Питеру Бладу, смертную казнь Питману заменяют продажей в рабство на тростниковые плантации Нового Света. Так же, как Питер Блад, он попадает на остров Барбадос. Так же, как Питера Блада, его покупает местный плантатор по имени Бишоп. Бывший врач и бунтовщик работает на острове Барбадос на плантации сахарного тростника, затем совершает побег. Для побега Генри Питман, опять-таки, подобно Бладу, сговаривается с местным плотником и покупает у него лодку. А затем, вместе с еще семью товарищами по несчастью, бежит, наконец-то, с ненавистного острова. Дальнейшие приключения Генри Питмана не менее ярки, чем приключения его литературного двойника. Правда, пиратских похождений у него не было, зато была, например, робинзонада. Лодка беглецов потерпела кораблекрушение, и Питмана вынесло на необитаемый остров, где он провел какое-то время и даже успел спасти некоего индейца от жестоких испанцев. Именно это его приключение заставило Тима Северина, известного ирландского путешественника, историка и писателя выступить в печати с утверждением, что именно Генри Питман был прототипом Робинзона Крузо. Тем более что, по утверждению Северина, Генри Питман был лично знаком с Даниэлем Дефо еще до начала всех своих злоключений.
Все это, впрочем, ничуть не мешает этому же человеку быть прототипом и Питера Блада — равно как и Александру Селкирку (основному претенденту на роль прототипа Робинзона) оказаться пусть не единственным, но одним из реальных прототипов героя Даниэля Дефо.
И, коль скоро мы заговорили о других литературных героях, самое время высказать относительно Генри Питмана еще одно предположение. Через 7 лет после выхода в свет первой книги о Робинзоне Крузо (она называлась «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка» и появилась в 1719 году), вышла еще одна книга, так же ставшая бессмертной. «Путешествия в некоторые удалённые страны мира в четырёх частях: сочинение Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а затем капитана нескольких кораблей» — так называлось это сочинение, первые две части которого были опубликованы в 1726 году, а третья и четвертая — в 1727, без указания имени автора. Впрочем, авторство ни для кого не было секретом — книгу написал знаменитый сатирик Джонатан Свифт.
Разумеется, для абсолютного большинства читателей история Робинзона Крузо была если не стопроцентной правдой, то вполне достоверным вымыслом, опиравшимся на действительные события. Что же до книги Свифта, то для столь же абсолютного большинства читателей плодом бурной авторской фантазии являлись и «удаленные страны», и сам герой-рассказчик Лемюэль Гулливер. И никто не обратил внимания на неожиданные совпадения некоторых черт характера и биографий Генри Питмана и Лемюэля Гулливера. Начнем с профессии — так же, как Питман, герой Свифта — хирург. Все приключения Гулливера — по сути, своеобразные «робинзонады». В Лилипутии он, по сути, оказывается в таком же рабстве, что и Питман — на Барбадосе. И бежит он из рабства точно так же — на лодке. Есть и вынужденные приключения, совершенные по вине пиратов и мятежников (в третьем путешествии). Но главное сходство заключается не во внешних деталях. Они, в сущности, типичны для тогдашних книг о путешествиях, так что нет необходимости привязывать их к книге только и исключительно Генри Питмана (хотя Свифт, безусловно, читал эти воспоминания). Куда важнее в данном случае сходство характеров двух этих персонажей: реального хирурга Питмана и вымышленного капитана Гулливера. При чтении воспоминаний Питмана предстает вполне бесхитростный, честный до наивности малый, к тому же — чрезвычайно любопытный. Например, свое участие в роковом сражении «хирург герцога Монмута» объясняет… любопытством: захотелось ему посмотреть, как оно будет происходить. Словом, очень похож был Питман на своего знаменитого, но выдуманного собрата.
Что же до Питера Блада, то и ему Питман вполне мог подарить первую часть своей биографии — вплоть до бегства из рабства. Но вот пиратом, как уже было сказано, он не был. Так же, как и Томас Блад. Мало того — к пиратам (пусть даже и легальным корсарам-флибустьерам) мятежный хирург относился, мягко говоря, неодобрительно. Поэтому вторую часть биографии следует искать в жизнеописаниях других людей. Одним из них был врач (снова врач!), писатель и, волею судьбы, пират Александр Эксквемелин, автор той самой знаменитой книги «Пираты Америки», которую мы уже упоминали в этом очерке.
5. Врач, пират, писатель
«В год 1666, второго мая, мы отбыли из гавани Гавр-де-Грас на корабле «Сен-Жан», принадлежавшем Дирекции Высокой Французской Вест-индской компании, и было на этом корабле двадцать восемь пушек, двадцать моряков, двести двадцать пассажиров, состоящих на службе Компании, и вольных особ со слугами». Так начинает Эксквемелин свое повествование о пиратах Карибского моря. Книга «Пираты Америки», обеспечившая автору бессмертие и всемирную известность, вышла в Амстердаме у издателя Яна тен Хорна в 1678 году. С тех пор она является неисчерпаемым источником вдохновения для десятков писателей, увлеченных историей морского разбоя. Не только Сабатини черпал в ней детали сюжетов для своих книг. Творение Эксквемелина использовали Эмилио Сальгари, Клод Фаррер, Висенте Рива Паласио и многие другие. Столь же часто обращались к «Пиратам Америки» и историки, считающие эту книгу ценнейшим документом.
При такой известности кажется удивительным, что по сей день никто не знает, кем на самом деле был Александр Эксквемелин. Все сходятся на том, что это псевдоним, но кто скрывался за ним, откуда он был родом, как сложилась его судьба после возвращения в Европу — этого не знает никто. Версий существует несколько, но достоверно лишь то, что о себе написал сам Эксквемелин в своей знаменитой книге.
Итак, он завербовался («поступил на службу», как пишет сам Эксквемелин) во Французскую Вест-индскую компанию и отправился в район Карибского моря в качестве агента Компании. Но по прибытии, в связи с тяжелым финансовым положением, оказался совсем в другой роли. Вот как он сам об этом пишет: «Компании не повезло. Каждый, будь то пират, охотник или плантатор, вначале покупал все в долг, но, когда дело дошло до оплаты, никто платить не стал. Тогда Компания была вынуждена отозвать своих агентов, и приказала им продать все, что у нее было, а торговлю свернуть. Все слуги Компании были проданы, кто за двадцать, кто за тридцать реалов». Ну, Компании не повезло, но незадачливому путешественнику не повезло больше. Его перепродавали трижды, пока, наконец, он не сумел скопить денег и выкупиться на свободу. При этом Эксквемелин, по его собственным словам, остался гол как сокол. И единственным для него спасением оказалась дорога морского разбоя. Вот так он и стал корсаром, участником многих походов, очевидцем и летописцем деяний Моргана, Л’Оллонэ, Джона Дэвиса, Рока Бразильца и прочих, менее известных. Эксквемелин участвовал в походах Моргана на Маракайбо и Панаму, путешествовал вдоль побережья Коста-Рики, жил на Тортуге и Ямайке, словом — собственными глазами видел то, что мы с вами видим лишь в кино. Немало страниц автор посвятил губернатору Тортуги месье д’Ожерону. Тому самому, дочь которого похитил мерзавец Левассёр и спас рыцарственный Блад.
В конце концов, он смог вернуться в Европу и даже опубликовать свои бесценные записи. Как видим, и эта личность вполне могла подарить Питеру Бладу некоторые черточки своей биографии. Во всяком случае, Александр Эксквемелин был и хирургом, и пиратом. Не он один, впрочем.
6. Джентльмены удачи
И в заключение нашего краткого экскурса в историю пиратства — еще несколько персонажей, достаточно колоритных и привлекательных. Они тоже обладали черточками, привычками и склонностями, роднящими их с героем Сабатини. Их реальные истории показывают, что среди морских разбойников, хотя и чрезвычайно редко, встречались не только примитивные любители наживы, но и люди необычные, высокообразованные и даже выдающиеся. Болли Хэйз, например, получил широкую известность не только как пиратский вожак, но и как замечательный музыкант, а Лайонель Виппер был прекрасным врачом-хирургом (и еще один пират-хирург!). Лайонель Виппер несколько месяцев провел среди южноамериканских индейцев. Книга, в которой он подробно описал их обычаи, предания и образ жизни, не утратила своей научной ценности и по сей день. Я не знаю, был ли знаком Рафаэль Сабатини с сочинениями и биографией этого человека. Вполне возможно, был — ведь английский романист отличался большой добросовестностью в работе. Так что не исключено, что на образ Питера Блада, хирурга и капитана, образованного и одаренного человека, повлияла личность такого же образованного и одаренного человека, к тому же — хирурга-капитана.
Еще одна аналогичная фигура в истории пиратства — капитан Вильям Демфейр. Философ и ученый, он гордился тем, что разбирается в пистолетах не хуже, чем в трудах Платона. Будучи известным буканиром, он регулярно вел весьма ценные наблюдения за туземцами, животными и растениями неведомых европейцам земель. Британское морское ведомство поставило его во главе научной экспедиции по Тихому океану. Задачей экспедиции был сбор сведений об океанских течениях, ветрах и прочем, а также о перспективах новых торговых путей. Корабль У. Демфейра потерпел крушение, и пирату-исследователю довелось провести более пяти лет на одном из тихоокеанских островов. Вот, кстати, еще один претендент на роль прототипа Робинзона Крузо. Капитан Демфейр не тратил времени даром, результатом его вынужденного пребывания на клочке суши стало фундаментальное исследование животного и растительного мира тихоокеанских островов, приведшее в восторг весь научный мир Европы.
Вообще, пиратское сообщество было чрезвычайно пестрым. Большую часть ее составляли эмигранты из Старого Света — из Англии, Франции, Голландии, а также из Испании и Португалии. Правда, уроженцы Пиренейского полуострова относились к представителям гонимых меньшинств — евреям, маранам (крещеным евреям) и морискам (крещеным маврам). Все они бежали в Новый Свет от преследований инквизиции и легко нашли общий язык с английскими и французскими врагами бывшей родины.
Около трети корсаров были, по мнению исследователей, чернокожими — беглыми рабами с плантаций или же африканцами, освобожденными из трюмов кораблей работорговцев. Встречались в «Береговом братстве» и местные уроженцы — сыновья колонистов. Одним из них был майор Стид Боннэ, так же стремящийся в прототипы капитана Блада.
Его называли «пират-джентльмен». Он родился и прожил большую часть своей жизни все на том же острове Барбадос. Стид Боннэ был старшим сыном богатого английского плантатора. Унаследовав поместье отца, Боннэ женился на дочери другого крупного землевладельца. Он имел все: богатство, хорошее образование, чин майора в местных войсках, солидное общественное положение. Но, похоже, все это не спасало молодого джентльмена от скуки. Во всяком случае, в один прекрасный день мистер Боннэ купил судно, вооружил его, нанял экипаж в семьдесят человек — разумеется, тайно. С тех пор респектабельный плантатор начал вести двойную жизнь. Оставив жене и особо близким друзьям доверенность на управление поместьем, Стид Боннэ отправился в «деловую поездку», то есть, занялся морским разбоем. Спустя какое-то время его другом и наставником стал сам знаменитый Эдвард Тич по прозвищу «Черная Борода».
Пиратская карьера майора Стида Боннэ оказалась недолгой. В 1718 году, во время очередной деловой поездки, его поймали и повесили.
Пикантная деталь: пират-джентльмен был страстным библиофилом. Его подчиненные знали, что, прежде чем потопить захваченный корабль, они должны были перетащить в каюту своего капитана все найденные на борту книги. Бьюсь об заклад, что в его библиотеке почетное место занимали «Оды» Горация, которые, как сообщает Р. Сабатини, на досуге и в периоды хандры любил почитывать капитан Блад.
|
| |
|
|
| Мэри_Трейл | Дата: Среда, 23 Мая 2012, 11:35 PM | Сообщение # 16 |
|
Доброволец
Группа: Заблокированные
Сообщений: 2236
Статус: За бортом
| Чайка, о, интересная статья!!!
Человек должен уметь посмеяться над собой, иначе он сойдет с ума. К сожалению, об этом знают очень немногие, поэтому в мире так много сумасшедших (с) капитан Блад
|
| |
|
|
| Чайка | Дата: Пятница, 25 Мая 2012, 0:04 AM | Сообщение # 17 |
|
Матрос
Группа: Офицеры
Сообщений: 153
Статус: За бортом
| спасибо
Добавлено (25 Май 2012, 0:04 AM)
------------------------------------------
Анализ "Хроники капитана Блада" на сайте http://www.kritika24.ru/page.php?id=618
В замечаниях, предваряющих «Хронику капитана Блада - (они содержат еще краткий пересказ уже известных читателю приключений и потому опущены в русском переводе), Сабатини даже делает вид, что подозревает писателя О. Эксвемелина, книга которого «Пираты Америки» вышла в Голландии в 1678 году и вскоре появилась в английском переводе, в том, что он приписал подвиги Блада «своему собственному герою капитану Моргану». Дело же обстоит как раз наоборот, и, упомянув имя Эксвемелина, Сабатини указал на еще один свой собственный источник.
«Пираты Америки», переведенные на многие языки, в том числе на русский, имели огромный успех. Эксвемелин (предполагают, что это псевдоним, а не настоящее имя автора) познакомил читателей с жизнью пиратов Карибского моря, о которой ходило множество легенд. Книга «Пираты Америки» обрела силу исторического источника, так как была написана свидетелем и участником рассказанных событий. Как документ эпохи с подробными, в духе времени, описаниями животного и растительного мира, предметов быта и обычаев воспринимается она теперь. Местами она напоминает опись имущества, произведенную не менее рачительным хозяином, чем герой Дефо Робинзон. К материалам, содержавшимся в этой книге, от характеристики природных условий до последовательности операций при абордажных стычках, обращались многие писатели, начиная с современников Эксвемелина.
Немало почерпнул из этой книги и Сабатини. У него нет столь же подробных описаний, которые могли бы затормозить действие, но те немногие детали, с помощью которых читатель довольно живо представляет себе Барбадос, Ямайку и особенно Тортугу, место пиратских сборищ, он извлек из многочисленных подробностей, приводившихся Эксвемелином. Сабатини воспользовался и сведениями о хитрых тактических маневрах пиратов. И в этом случае как раз напротив, там, где Эксвемелин предельно лаконичен, Сабатини рисует красочную, изобилующую драматическими подробностями картину. Так описана ложная атака с суши на форт у Маракайбо, которая позволила кораблям Блада выбраться из глубокой лагуны, едва не ставшей для них ловушкой.
Подобные заимствования не дают, однако, основания сказать, как порой это делается, что капитан Блад—двойник Моргана. Скорее он его антипод, что особенно бросается в глаза как раз в тех эпизодах, где Сабатини следует за Эксвемелином. В аналогичных ситуациях, когда Морган поступал как человек, готовый на любое предательство, в том числе и собственных товарищей, Блад руководствовался прежде всего долгом чести и чувством товарищества.
Страсть к наживе и хладнокровная жестокость, определявшие действия Моргана,— черты значительно более убедительные с точки зрения исторической достоверности, чем благородство Блада. Но Сабатини нужен был герой. Он не нашел бы его среди реально существовавших исторических лиц и потому обратился к вымыслу, чтобы с его помощью соединить в своем персонаже те черты, которыми вряд ли обладали настоящие пираты.
Прежде всего он не искатель приключений. Точнее, перестал им быть, как сообщается на первых же страницах «Одиссеи». И не потому, что утомился к своим тридцати двум годам, но ЭТИ самые приключения, а ему приходилось, как вскоре сообщается, воевать с голландцами против французов, сидеть в испанской тюрьме, носили, с французами против испанцев, научили его мыслить самостоятельно, не обольщаться уверениями в справедливости борьбы за веру или за короля.
Питер Блад вступает на путь приключений не из любви к ним, а, напротив, помимо своей воли, что неоднократно подчеркивается рассказчиком. Впервые писатель представляет его поглощенным самыми мирными, какие только себе можно представить, занятиями. Он курит трубку и поливает цветы. Но вскоре же по воле случая оказывается бунтовщиком, беглым каторжником, флибустьером и пиратом, за голову которого английское правительство обещало награду в тысячу фунтов, а испанцы готовы были заплатить в несколько раз больше. Но при каждом новом повороте в судьбе Блада роль случая исполняют реальные исторические обстоятельства, что и позволяет Сабатини найти «правдивое соотношение» между действительной историей и вымыслом.
Эти исторические обстоятельства по-своему распорядились судьбой Питера Блада, но автор не представляет их беспощадным роком, перед которым человек бессилен. Напротив, его герой, как это и подобает герою приключенческого романа, хотя и поставленный в обстоятельства, не им выбранные, всегда выходит из них победителем. Он верит в свой счастливый случай, но, как говорится в романе «Приключения капитана Блада», «вера его была не столь безграничной, чтобы спокойно ждать, когда счастье само ему улыбнется».
Пират по необходимости, Питер Блад настойчиво противопоставляется пиратам по призванию, «джентльменам удачи» или «рыцарям наживы». «Будучи пиратом, поступал не как пират, а как джентльмен», пират со своим кодексом чести, «рыцарь до идиотизма», способный на благородные поступки ради прекрасной дамы — заверения подобною рода от лица рассказчика или самого героя мы встречаем у Сабатини постоянно. Хотя порой они как будто и подкрепляются готовностью простить врага или отказаться от выгодного предложения, и них слишком много от романтического штампа. Но вот в заключительном эпизоде «Хроники» заявленное качество героя обретает зримую достоверность. Когда ценой многих жизней найден легендарный клад Моргана, когда побежден захвативший его Истерлинг и команда Блада по всем законам флибустьерского мира должна стать его обладателем, несметные богатства идут на дно вместе с тонущей бригантиной противника. Зрелище, непереносимое как для тех, кто готовился завладеть кладом, так и для тех, кто неминуемо должен был его потерять. Зрелище это исторгает скорбный вопль обеих команд. Блад же после минутного сожаления заключает всю сцену словами: «Значит, туда ему и дорога».
Пират по обстоятельствам, врач по профессии, Питер Блад льет кровь и останавливает ее. И хотя первое ему приходится делать чаще, чем второе, чувствует он себя «врачом, а не солдатом; целителем, а не убийцей». Наделяя своего героя таким пониманием собственного назначения, Сабатини еще более решительно выводит его из ряда тех пиратов, которые из исторических легенд переходили в романтические повествования.
Приключенческий рассказ Сабатини включает и другие не менее парадоксальные, чем «целитель-убийца», драматические противоположения. Сочиняя историю своего героя, Сабатини сделал его ирландцем. «Мы, ирландцы, очень своеобразный народ» — этими словами капитан Блад как бы подчеркивает свое особенное положение. Но в чем же оно состоит? Ведь об Ирландии, родине своего отца, Блад и не вспоминает.
А ведь как раз в те годы, когда происходит действие романов, она оказалась втянутой в борьбу за английский престол. На ее территории разыгралась последняя битва между Яковом II Стюартом и Вильгельмом Оранским. Католическая Ирландия выступила на стороне Якова, короля-католика, с иллюзорной надеждой на его защиту своих попранных прав и в результате пережила еще один трагический эпизод истории. А протестанты Северной Ирландии, члены «Оранжистского ордена», названного так в честь возведенного в герои Вильгельма Оранского, по сей день отмечают пышными демонстрациями выигранное им сражение на реке Бойн. В католической Ирландии еще долго жила легенда о принце из династии Стюартов, который придет и освободит свою несчастную невесту— Ирландию.
Но «ирландскую страницу» Сабатини не написал. А сам Питер Блад, пострадавший от Якова, не может не радоваться приходу нового короля, Вильгельма Оранского. В чем же тогда смысл его утверждения: «Я, во всяком случае, не англичанин... Я имею честь быть ирландцем». Дело, думается, в том, что из этих двух фраз важнее первая. Позиция «неангличанина» исключала джингоистский мотив морального превосходства англичан, особенно настойчиво звучащий, как только речь заходит об истории Британской империи.
Сходную роль, определяющую положение Блада, играет и религия. «Он вспоминал о своем католичестве только тогда, когда это ему требовалось». Очевидно, что религиозные распри его не волновали, и к призывам «бороться за веру», провозглашавшимся как ревностными протестантами, так и ревностными католиками, он относился со скептическим равнодушием. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что преследовали Блада ревнители католицизма, и, как говорится в более позднем романе «Приключения капитана Блада», он не переставал удивляться тому, что, рожденный и воспитанный в римско-католической вере, он был изгнан из Англии за обвинение в поддержке протестантского претендента, а католическая Испания видела в нем еретика, заслуживающего сожжения на костре. Обращая внимание на этот видимый парадокс, Сабатини дает возможность читателю самому убедиться, что не религия Блада делала его врагом обеих соперничающих держав. Своими независимыми действиями он путал планы их грабительских операций.
Обращая внимание на некоторые особенности героя Сабатини, нельзя забывать, что, хотя и не искатель приключений, он остается героем романов вполне определенного приключенческого жанра с присущей ему условностью характера, от которого трудно было бы ожидать сколько-нибудь глубокой психологической разработки.
Присмотримся к внешнему облику героя: его лицу, позе, одежде. Все рассчитано на театральный эффект, не требующий особенных усилий. Лицо «бронзовое от загара», «смуглое, как у цыгана», глаза синие, твердые, проницательные, холодные, складка губ сардоническая. В осанке и манерах всегда сохраняется благородство, «невзирая на кровь, пот и пороховой дым». Одежда неизменно черная, украшенная серебряным позументом и кружевами. Хотя по ходу действия Питеру Бладу приходится сменить английскую моду на испанскую, его «роскошное мрачное одеяние», «пышный черный парик, длинные локоны которого ниспадали на воротник», по сути, не меняются. Описаний подобного рода у Сабатини множество, нередко они почти дословно повторяются. Романтический штамп налицо, да еще не в лучшем исполнении.
Но справедливости ради следует принять во внимание по крайней мере два момента. Следуя романтическому штампу, Сабатини порой делает это столь откровенно и с таким изяществом, что невольно
возникает мысль об известной доле самоиронии. Театральность у него не наивная, не от незнания дела, он использует ее как один из условных приемов жанра, ироническим оттенком открывая свое намерение. К примеру, одно из первых эффектно описанных сражений заканчивается таким вот комментарием рассказчика: «Питер Блад проводил подобного рода операции с удивительным блеском и, как я подозреваю, не без некоторой театральности. Несомненно, драматическое зрелище, разыгравшееся сейчас на борту испанского корабля, могло бы украсить собой сцену любого театра.
Историю же Сабатини ставил не в голливудских декорациях, как порой его упрекают критики.
И еще один момент. «Красивые описания» не замедляют движение действия, как кружева и парики не ослабляют мужества героя. К тому же встречаются они много чаще в «Хронике» и характеризуют скорее ее «автора», шкипера Джереми Питта, безмерно обожавшего своего отважного капитана. И здесь автор опять не отказывает себе в удовольствии снабдить повествование изрядной долей иронического комментария, тем самым несколько отодвигая его от себя.
Хотя и не сразу, но уже на страницах «Одиссеи» предается «гласности тот факт, что история подвигов капитана Блада дошла до нас только благодаря трудолюбию Джереми Питта — шкипера из Сомерсетшира», оставившего многотомный судовой журнал. Автор намекает на существование и других «источников», впрочем, не уточняя, каких именно. Но «Хронику капитана Блада» он снабжает «точным» подзаголовком: «из судового журнала Джереми Питта». В предисловии к ней (опущенном, как уже упоминалось, в русском переводе) сообщается, что «Одиссея» исчерпала все источники информации, кроме материала, оставленного Питтом. Из него было взято лишь то, что помогало проследить главную линию истории Блада. Опущенные эпизоды составляют теперь дополнительный том, который проливает свет на деятельность пиратского братства и участие в ней Блада.
Мистификация «под документ»—давняя литературная традиция. Напомним имя лишь одного писателя — Дефо, хотя бы потому, что он был современником и активным участником как раз тех событий, о которых рассказывает Сабатини. Длинное, в духе хроник XVII—XVIII веков, название произведения, которое читатели всего мира с детства знают как «Робинзон Крузо», заканчивалось неизменными уверениями, что история необыкновенных приключений моряка из Йорка «написана им самим». Дефо представлялся читателю лишь в качестве редактора рукописи, оставленной Робинзоном. В своем намерении убедить читателя в ее подлинности Дефо был вполне серьезен: его собственное имя на титуле не значилось. За прошедшие столетия мистификация стала литературным приемом, не претендующим на то, чтобы ввести в заблуждение искушенного в подобных «хитростях» читателя.
Сабатини как будто рассчитывает на то, что читатель сам убедится в документальной достоверности рассказываемой истории из жизни Блада, но тут же отходит от серьезного тона, с улыбкой добавляя: «правда, не без труда». Он доверительно сообщает, что оценкам Питта не всегда можно доверять, что с материалами его надо обращаться критически, а наградив сомнительной похвалой за трудолюбие и «бойкое перо», бранит за «многословие», столь затрудняющее отбор «наиболее существенных фактов,. Называя Питта «бездарным хроникером», автор иронизирует и по поводу исторической точности» незаменимого члена своей команды великана Волвер стона: «Он обладал таким богатым воображением, ЧТО ТОЧНО знал насколько можно отклониться от истины и как ее приукрасить, чтобы правда приняла форму, которая бы соответствовала его целям».
В повествовании Сабатини соединяются качества обоих его персонажей — он следует фактам, но отдает должное и воображению. В одном из своих интервью Сабатини предостерегал писателя от «стерильной учености», от перегруженности необязательными деталями, но, предупреждал он, и богатство воображения не должно помешать читателю воспринять рассказанное как правду. Приключения капитана Блада, «записанные» его «бессменным шкипером и верным другом»,— приключения вымышленные. Эффект достоверности достигается тем, что они раскручиваются не сами по себе, пусть даже на реальном фоне, а с помощью Истории как надежного «пускового механизма». Видимо, и рассчитывая на его надежность, Сабатини создавал свое остросюжетное повествование без помощи таких испытанных приемов «сенсационной» литературы, как тайны и насилия. Блад таинствен для Арабеллы, которая чувствует в нем рыцаря, а видит пирата, но не для читателя, уже знакомого с его историей. Лязг мечей и запах пороха неизменно сопутствуют приключениям героя Сабатини. В рассказанных им историях происходят морские сражения, разрушают и грабят портовые города, люди гибнут в сражениях, убивают мирных жителей, но в них нет упоения насилием, сенсационности, жестокости, столь характерных для современного западного приключенческого романа. Этим, среди прочего, и объясняется возродившийся интерес к Сабатини. Восемь его романов вышли в конце 70-х годов большим тиражом в американском издательстве «Баллантайн букс», названном именем популярного английского писателя XIX века, автора приключенческих повестей для юношества. Большую часть продукции этого издательства составляет историческая беллетристика, читательский интерес к которой необычайно возрос в последнее время.
Источники:
Рафаэль Сабатини. Одиссея капитана Блада. Хроника капитана Блада / Вступительная статья А. Саруханян. Издательство: Правда. Москва . – 1984 год.
Сообщение отредактировал Чайка - Пятница, 25 Мая 2012, 0:07 AM |
| |
|
|
| Элио | Дата: Пятница, 25 Мая 2012, 11:49 AM | Сообщение # 18 |
|
Адмирал флота
Группа: Губернаторы
Сообщений: 3079
Статус: За бортом
| Чайка, за первую спасибо большое:) если позволите добавлю ее в раздел статей:)
а Саруханян в полном варианте есть на сайте.
и здесь мы делимся скорее читательскими впечатлениями, а не статьями и рецензиями критиков, официально опубликованными.
Он появился на свет с обостренным чувством смешного и ощущением того, что мир безумен. (с) Рафаэль Сабатини.
|
| |
|
|
| Чайка | Дата: Пятница, 25 Мая 2012, 3:23 PM | Сообщение # 19 |
|
Матрос
Группа: Офицеры
Сообщений: 153
Статус: За бортом
| Я видела статью Саруханян, просто это немного другая, а первую я нашла в интернете. Там ничего не сказано, что ее нельзя перепечатывать. Сайт: http://kackad.com/kackad/?cat=90
|
| |
|
|
| Элио | Дата: Суббота, 05 Июля 2014, 3:54 PM | Сообщение # 20 |
|
Адмирал флота
Группа: Губернаторы
Сообщений: 3079
Статус: За бортом
| "Одиссея" Сабатини попала в топ-десять любимых приключенческих романов Бориса Акунина:)
Вот что пишет автор:
У нас в третьем «А» на эту книжку была очередь по записи. В день, когда подошел мой черед, я заболел и не пошел в школу. Это была одна из самых тяжких травм моей жизни. Прямо жить не хотелось. Мать достала мне где-то экземпляр, принесла. Я стал читать – и выздоровел. Вот какая это книга.
(с) Борис Акунин
Он появился на свет с обостренным чувством смешного и ощущением того, что мир безумен. (с) Рафаэль Сабатини.
|
| |
|
|
|
