I
Литература не может существовать без героя. И даже в описании природы происходит всего лишь метонимическое замещение традиционного героя этой природой (Phenomena exelisis). Изначально, литература - будь то народный эпос, античная драма или средневековый роман, оперировала в пространстве богами и людьми им подобными. Недаром вместо понятия «персонаж» часто используют слово «герой». Литературные герои изначально являлись таковыми в полном смысле этого слова. На современном этапе нельзя отрицать существование проблемы «литературы без героя» (если уточнить: без положительного героя). Но впервые она появилась на рубеже XIX-ХХ веков.
Литература - это часть общей культуры, берущая начало от четырёх источников: изобразительного, воспитательного, развлекательного и философского. Мы будем исходить из того, что культура есть продукт творческого развития высших человеческих качеств. Поэтому литературный герой должен быть носителем этих лучших качеств человека, некой проекцией идеала в действительности. Попытаемся выстроить типологию героя начала ХХ-го века, обратившись к творчеству ведущих прозаиков этого времени.
Герой Томаса Манна – носитель нездоровья, чаще всего художник с острым и болезненным мировосприятием, противостоящий эгоистичному и самовлюблённому миру буржуа («Будденброки», «История доктора Фауста»). Здесь сказывается влияние философии Ницше и Шопенгауэра. Их пессимизм, воспевание красоты умирания, казались естественными Манну, который видел в умирающей культуре бюргерства гибель всечеловеческой культуры.
Пессимизм, переросший в декадентство, дал нам слабого «обречённого героя». Таков Жан дез Эссент из романа «Наоборот» Карла-Жориса Гюисманса. Герой стремится к некоему эстетическому идеалу, но тяготится реальной жизнью. Однако отчуждение от реальности, какой бы она не была, губительно для человека. И он обречён на существование в ней, потому что не находит в себе сил для её преобразования. Другая крайность «упаднических» настроений – уход от действительности. Оскар Уайльд, создав героя-эстета («Портрет Дориана Грея»), отстаивал независимость искусства от жизни и призывал к погружению в мир иллюзий.
Стефан Цвейг стремился проникнуть в «тайное тайных» человеческой психологии, хотел понять самые сложные порывы души и разобраться в смелых и ярких проявлениях мысли («Цепь», «Двадцать четыре часа из жизни женщины», «Дурман преображения»). Его интересовал «страстный герой»: адюльтеры, измены, хитросплетения судеб, тайные свидания - все это несвободно порой от чрезмерной экзальтации, подводящей прозу Цвейга к небезопасной грани развлекательной литературы. Одним из первых в литературе ХХ века Цвейг, отдавший дань фрейдизму, открыл ходы, которыми будет интенсивно пользоваться бульварная и массовая романистика. Противоречивые чувства, свойственные персонажам новелл Цвейга, часто объединяются в единый поток, в единую страсть, которая становится основой их бытия, определяет их поступки, чувства и мысли. Но его герои всегда одиноки и живут в своём замкнутом мире, далёком от бурной социальной жизни.
Натуралист Август Стринберг, любивший играть на парадоксах, ввёл в литературу нечто среднее между героем и антигероем («Фрёкен Жюли», «Пляска смерти»). По Стринбергу, человек без чести – это свободный человек, и в этом, несомненно, есть свои положительные стороны. Так писатель поднимает вопрос относительности добра и зла.
Таким образом, положительный герой как сильная личность, способная изменить мир в лучшую сторону и имеющая на это силы, как носитель высоких идей оставался в стороне от литературного процесса начала ХХ-го века. Хотя он был несомненно нужным и своевременным в этот тяжёлый для человечества переломный момент, когда рушились старые идеалы и традиции, а новые ещё не возникли.
II Писатель должен чувствовать общественную потребность и опережать её на шаг. Отсюда и возникают непризнанные при жизни писатели и «невостребованные» современниками истинные герои. Именно романтическая героика способна пробудить писательское чутьё передовых мыслящих людей, способных выпестовать героя как идею. Сторонники романтизма выступали против пошлости и зла, они стремились освободить личность от суеверий и власти золота. Романтический герой, кем бы он ни был - бунтарем, одиночкой, мечтателем - это всегда внутренне сильный, исключительный человек с неукротимыми страстями.
Основное завоевание английских писателей рубежа XIX-XX веков - трансформация романтизма в неоромантизм. Творческое кредо нового направления – «мужественный оптимизм», который стал вызовом викторианской рутине старого мира, с одной стороны, и с другой – декадентскому эстетизму нового. Для неоромантической системы ценностей были характерны противодействие духовной инерции и нравственным шаблонам, потребность личности в самостоятельности и самореализации. Писатели-неоромантики ушли от романтического схематизма в изображении героев как «лучших из людей», превратившихся в жертву общества, сделали их психологически глубокими, стерев резкую грань между добром и злом.
Английский писатель Рафаэль Сабатини (1875-1950) в своём творчестве соединяет лучшие достижения неоромантизма и романтизма. Он, как и Стивенсон, «ищет идеал человека в быстро меняющемся мире». Но его герои не жаждут странствий и приключений, покорений новых земель (так называемая «имперская миссия»), из обыденной мирной жизни их против их воли «вытягивают» обстоятельства. Он как романтик XIX века проявляет огромный интерес к национальному колориту и истории, помещая своих героев в далёкое прошлое, например, Италию эпохи Возрождения. Это «Любовь и оружие» (1907), «Златоустый шут» (1908), «Заблудший святой» (1913), «Белларион» (1926) и др. Герои его романов далеко не идеальны: чтобы стать героями, они проходят долгий и тяжёлый нравственный путь, ошибаясь и исправляя свои ошибки.
Роман «Заблудший святой» (1913), написанный в виде исповеди юноши Агостино Ангвиссолы, переносит нас в самое начало XVI века. Формально эпоха кватроченто уже закончилась, но в воздухе ещё витает тень Чезаре Борджиа, не теряют веса философские и эстетические идеи прошедшего времени. Обещанный церкви, герой, нарушив волю матери, уходит в «мир», где сталкивается с разного рода искушениями и не может им противостоять: предаётся безделью в светском обществе, имеет греховную связь с замужней женщиной, убивает заставшего их вдвоём её мужа. Затем на его голову рушатся всевозможные несчастья: от него отрекается благочестивая мать, он попадает тюрьму. Даже в вере (герой становится отшельником) Агостино не находит спасения: человек, которого он почитал за святого оказался простым мошенником, а «чудесная» статуя – дьявольским механизмом для обмана простых людей. Спасение к Агостино приходит через любовь. Только по-настоящему полюбив, он понял, что «воля неба непостижима: если ты грешил в этом мире, в нём же должен ты искупить свой грех делами, которые послужат миру – Божьему миру». Так он становится героем – встаёт на путь борьбы с тираном Пьерлуиджи и его приспешниками, узурпирующими власть. И в конце концов становится достоин своей возлюбленной.
Не менее интересна судьба другого героя Сабатини – Беллариона – из одноимённого романа 1926 года. Его история начинается с 1407 года, но частично повторяет судьбу Агостино, хотя их и разделяет ровно век. Воспитанник монастыря, он был убеждён, что в мире не существует зла. И если бы это было так, то он благополучно достиг бы Павии, куда был отправлен для изучения богословских наук, и, возможно, связал свою жизнь со служением Господу. Роковую роль сыграла нелепая случайность – в пути его обвинили в воровстве, которого он не совершал. И вся его жизнь превратится в постоянное бесплодное опровержение лжи, в которой его обвиняли. Он станет военным, достигнет триумфа блестящего полководца. Да, чтобы сохранить свою честь, он, как это не парадоксально, научится лгать. Но его ложь будет служить благородным целям – сохранению верности даме сердца.
«Полузверь, полубожество» - так однажды отзовётся о Белларионе принцесса Валерия – его возлюбленная, «даже не подозревая, что такое определение применимо вообще к кому угодно». Это замечание автора для нас очень важно – в нём заключается основная проблематика его романов, отличающая их от произведений романтиков и неоромантиков. Двойственность героя отражена уже на уровне семантики имени. Имя Белларион можно перевести с латыни двояко: «красивая наружность» и «лик Войны». Для автора важно показать оба начала, потому что именно в их борьбе выковывается живой человек.
III Свободная человеческая индивидуальность со всеми её добродетелями и пороками выдвигается на первый план уже в раннем Возрождении. По словам Ф. Монье, если кватроченто, совершенно забывший о первородном грехе, имел религию, это была религия человека. И это нечестие находит себе оправдание в том, что современная эпоха создала столько прекрасных образцов человеческого рода <…> [4, С. 12].
С эпохи кватроченто (итальянское наименование XV века) сильная и свободная человеческая индивидуальность навсегда останется характерной для Ренессанса. Это время ознаменовано расцветом культуры, когда произошёл решительный поворот в сторону утверждения реализма и преодоления средневековой традиции. Человеческая личность обязательно мыслится «физически, телесно, объёмно и трёхмерно» [4, С.11 ].
Крупный вклад в теорию искусства и науки внёс Леон Альберти – яркий пример универсальности интересов человека эпохи Возрождения. Идеальный человек, по Альберти, гармонически сочетает в себе силы разума и воли, творческую активность и душевный покой. Уже Альберти и Кристофоро Ландино дают последовательное обоснование новой гуманистической трактовке категории благородства и относительности добра и зла (вновь актуальными эти проблемы станут на рубеже XIX – XX вв.): выбор между добром и злом зависит от свободной воли человека.
Действие многих романов Р. Сабатини раннего творческого периода протекает на фоне эпохи кватроченто, потому что между ней и рубежом XIX-XX веков можно выстроить некоторую параллель: сложная политическая ситуация, формирование новой литературы, нового идеала человека, новых эстетических взглядов, отрицание старой традиции. Возможно, именно это и объяснят, почему космополит Рафаэль Сабатини в то время, как на Европу обрушились империалистические войны, обратился к периоду истории Италии, раздираемой междоусобицами тиранов. Автор не создаёт характеры, а берёт их у истории: Джованни Сфорца, Лукреция, Родриго Борджиа (папа Александр IV). Неуёмные в страстях, погружённые в кровавую борьбу клик и партий, люди этой эпохи легко вплетались в напряжённую историческую интригу, которую мастерски создавал Сабатини. Всякий морализм для подлинного «возрожденца» был чем-то только смешным: любой известный исторический деятель этого времени предстаёт перед нами «полузверем-полубожеством». Самым ярким примером, как в истории, так и в творчестве писателя, можно назвать Чезаре Борджиа герцога Валентино. Этой загадочной исторической личности Сабатини посвящает хронику «Жизнь Чезаре Борджиа» (1913) и два сборника новелл: Суд герцога» (1911) и «Под знаменем Быка» (1915).
С одной стороны, Чезаре Борджиа объединил разрозненные итальянские княжества в единое государство, освободил страну от войск интервентов. Современники отдавали должное его образованности и удивительной проницательности, о которой ходили легенды. Среди простого народа его почитали за справедливого правителя и неподкупного судью. Но с другой стороны, перед нами хладнокровный убийца, совратитель, искусный лжец, чьё имя стало олицетворять все человеческие пороки. Сабатини пытался разобраться, из чего же исходил человек кватроченто и на чем же пытался себя обосновать? Его основой была сама жизнь; и поскольку такая жизнь мыслилась личностно-материально, она была свободна от всяких тяжелых и трудновыполнимых заповедей, была основана на веселой, если не прямо легкомысленной беззаботности.
Герцог Валентино живет полною и широкою жизнью без торопливости и нервности, без усталости и горя. Он гонит горе и неудачи, как нечто, не стоящее внимания, употребляя против собственных страданий всякого рода легкие средства, какие внушит ему его эгоизм и какие позволит ему его сила. Он нисколько не страдает от разобщенности с людьми, не пытается опровергнуть гнусные обвинения в свой адрес - вместо того, чтобы обнаружить слабость, его положение дает ему повод выказать новую энергию. Он не беспокоен, не возбужден, не беспорядочен. В сильном, молодом теле течёт горячая кровь, мускулы играют свободно, силы и способности уравновешиваются. Действие и желание стоят на высоте – бери всё и не отдавай ничего! Но это всё материальная, телесная сторона его жизни, с духовной дело обстоит сложнее. Вряд ли внебрачный сын Римского Папы верит в Бога. Вряд ли он верит в святость кровных уз, когда любой из родственников готов подсыпать другому яда или всадить в спину нож ради присоединения его владений к своим. Чтобы выжить среди лжецов, ему самому приходится часто прибегать ко лжи, что становится нормой его жизни. Понятия совести, чести, долга не чужды этому человеку, но в определённых ситуациях они могут поставить под угрозу его жизнь, а Чезаре Борджиа, по определению Сабатини, в первую очередь жизнелюбец.
Автор откровенно любуется физической силой, красотой своих героев, словно втайне ставя их в упрёк слабым современникам. И вместе с писателем читатели готовы закрыть глаза на их прегрешения за это физическое совершенство – героям прощается многое. Духовное же начало обретается ими по прохождении сложного нравственного пути, после чего герой становится положительным героем. Нужно заметить, что отрицательные персонажи у Сабатини чаще всего - носители какого-либо нездоровья, недуга, постепенно разлагающего и уродующего их внешний облик.
Найдя свой духовный стержень в странничестве (в реальном или духовном), герои обретают счастье (Агостино, Белларион), а не найдя его – гибель (Чезаре). В этом и заключается трагедия человека Возрождения: его жизнь – это борьба между беззаботной юностью и постоянным стремлением базировать нормы человеческого поведения на чем-нибудь более солидном, чем иллюзорно-свободной человеческой личности.
IV На рубеже XIX-ХХ веков на фоне общего кризиса сознания, особо остро ощущается тоска века по чистоте духа. У писателей-неоромантиков, она выливается в поиск «героя времени», и положительным героем в их видении становится герой-странник, ищущий, как и сами писатели, грань, разделяющую добро и зло. По ходу странствия герой расстаётся с ложными идеями и идеалами и в конце пути обретает истину. Помещённый в реальный исторический контекст, он выполняет в произведении, пожалуй, самую важную роль – объединяет все четыре начала, из которых складывается литература - изобразительное, воспитательное, развлекательное и философское.
Вместе с героем читатель окунается в глубину веков: историю, быт и культуру, прописанные автором ненавязчиво и легко, но в то же время, как обязательные условия, без которых невозможна интрига. Взятый писателем определённый исторический момент, сам по себе богатый драматическими событиями, выполняя сюжетообразующую функцию, помогает следовать непременному условию приключенческого жанра – служить занимательным чтением. Замечательный рассказчик, умеющий держать читателя в неослабевающем напряжении, Сабатини не скрывает, что одна из его целей – развлечь читателя. Но здесь уместны слова У. Эко: «Развлекаться не значит отвлекаться от проблем. Но <идеальный читатель>, читая роман о самом себе и развлекаясь этим, получает еще кое-что дополнительно, становится немножко другим человеком. Развлекаясь, он обучается» [8, С.630]. Чему же учат нас герои Сабатини? Самопожертвованию, мужеству, прощению, наконец, чистой и возвышенной любви к женщине – всему тому, что можно назвать одним словом, - благородству души. И, наконец, герой, вписанный в исторический контекст, не важно, собирательный (напр, Белларион) или реальный (Чезаре), является носителем как минимум двух философий, которые определяют его моральный облик и поступки: философии своего времени и авторской, которые могут пересекаться или не пересекаться.
Впервые такой герой был чётко выписан Георгом Эберсом в романе «Слово», затем его развил в своих произведениях Рафаэль Сабатини, и полностью он воплотится в романе Лиона Фейхтвангера «Гойя, или Тяжкий путь познания». Таким образом, положительный герой Сабатини – не единичное явление в литературе рубежа XIX-ХХ веков, и в типологию героев этого времени можно добавить ещё один тип – героя-странника.
Список используемой литературы 1. Андреев М. Л., Культура Возрождения. // История мировой культуры. Наследие Запада. М., 1998
2. Антисери Д., Реале Дж., Другие гуманисты кватроченто. Неоэпикуреизм Лоренцо Балла // Антисери Д., Реале Дж., Западная философия от истоков до наших дней, М., 2006
3. Горфункель А. Х., Философия эпохи Возрождения. М., 1980
4. Лосев А. Ф., Раннее Возрождение. // Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М 1975
5. Сабатини Р., Белларион. Internet: http://www.borisba.com/litlib/index.html
6. Сабатини Р., Заблудший Святой. Internet: http://www.borisba.com/litlib/index.html
7. Сабатини Р., Жизнь Чезаре Борджиа. Internet: http://www.borisba.com/litlib/index.html
8. Эко У., Заметки на полях «Имени розы»// Имя розы. М.: Художественная литература, 1990
